Российское гуманистическое общество

Информационно- психологические войны как фактор современной общественной жизни

В.В. Морозова, СПб

Где высоко стоит наука — там высоко стоит человек.

На пороге III тысячелетия происходит становление новой, постнеклассической науки, интегрирующей в себе достижения высокоматематизированного естествознания с эвристическим потенциалом древних традиций культур Востока и Запада; стремительно входят в жизнь био- и психотехнологии, миниатюризация, начало которой положили информационные технологии, начали свой марш психологическая, информационная, дигитальная (цифровая) революции.

Но возникает иллюзия всесилия науки, разума, парадоксальным образом сочетающаяся со сдвигом всеобщего внимания в сферы, не связанные с наукой. Образуется гетерогенный, эклектичный комплекс: (1) широкое (практически бездумное и не ценимое) использование достижений науки; (2) ее боязнь и даже неприязнь к ней как к чему-то одновременно непонятному, большому, опасному; (3) вольное или невольное соскальзывание в различные области иррационального (игра, виртуальные миры, парапрактики и паранормальные верования, различные магические и мистические  практики и т.д.) Наука оказывается самой по себе, самой для себя, самой в себе. Мы бы слукавили, сказав, что в таком положении вещей нет и доли вины самого научного сообщества. На фоне непрекращающегося потока поразительных открытий прямо ставится вопрос о том, что же собственно является предметом исследований. Не там ли, где активно обсуждаются первые и последние мгновения нашего Мира, где калейдоскопически быстро меняются сценарии развития Вселенной, реально происходит объединение науки и ненауки? Не этим ли объясняется то, что обойтись друг без друга представители этих мировоззренческих полюсов  не могут? И не на пути ли возведения мостов, преодоления пресловутых «стыков» между расчлененными, пытающимися порой самозамкнуться областями науки видится общий выход  из методологических тупиков и мировоззренческих кризисов?

Незаметно уходит в прошлое XX век. И мы должны попытаться как-то оценить, как мы его будем называть, что в нем наиболее характерно. Век мировых войн? Век геноцида? Век невиданного в истории истребления людей? Самой известный правозащитник и физик с мировым именем Андрей Дмитриевич Сахаров дал ему следующую характеристику: «XX век — это век науки, ее величайшего рывка вперед». Он так обрисовал свое видение научной картины мира и трех важнейших целей науки, переплетенных между собой: 1) наука как стремление человеческого разума к познанию, 2) как самая мощная производительная сила в руках человечества, 3) как сила, объединяющая человечество.  Из этого следует, что представители подлинной науки должны быть миротворцами и никогда не забывать о своей ответственности за сохранение жизни на планете.

Десятки тысяч лет Homo sapiens не знал, что такое наука. Но и сейчас, когда человечество шагнуло так далеко вперед, человек все так же губит, уничтожает, умерщвляет, разрушает, убивает и никак не может остановиться. Напрашивается вывод: в людях очень развит инстинкт стремления к смерти. Стремление к уничтожению всего вокруг себя, как и себе подобных заложено в природе человека. Значит, современные войны надо воспринимать как должное, естественное, нормальное, неизбежное и не строить никаких иллюзий  на мирное сосуществование. Видимо, нет спасительной науки, которая смогла бы защитить живое на планете.

А. Тоффлер, как и многие другие исследователи, говорит о будущих войнах как о войнах знаний, которые ведут «воины знаний». Речь начинает идти не просто о перемещении информации, а об управлении знаниями. Имеет место концепция нераспространения знаний подобно нераспространению ядерного оружия, примером чего могут служить препятствия со стороны США появлению российских ядерщиков на объектах в Иране и Северной Корее. А. Тоффлер пишет: «Умные стратеги знаний будут уделять завтра столько же внимания «поставке знаний», как они уделяют сегодня поставкам компьютерной техники». Перед нами происходит определенное изменение конфигурации параметров человеческой цивилизации, при которых информация и процессы ее порождения и распространения  выходят на первое место.

В последние 30 лет экономисты и маркетологи, социологи и философы, программисты и государственные деятели выработали и стали активно использовать новый термин – «информационное общество». Это явление отражает объективную тенденцию нового витка эволюции цивилизации, связанного с появлением новых информационных и телекоммуникационных технологий, новых потребностей и нового образа жизни людей.

Когда уровень информационной зависимости общества резко вырос (что характеризует конец XX века), то была разработана концепция информационной войны. Сегодняшнее общество основано на информации, но сегодняшняя информация эквивалентна вчерашним фабрикам. Как следствие, информационные системы и компьютеры становятся привлекательными целями. Это особый тип войны, не требующий присутствия. При этом сама по себе информация может создавать социальное напряжение. Когда 25% стран мира относятся к экономически развитым, то остальные смотрят на их информационную продукцию как на фактор с непредсказуемыми последствиями.

Информационная война происходит сегодня в России. Она катастрофически эффективна, а ее цель апокалиптична: ежегодная убыль населения страны составляет в среднем 1,5 миллиона человек. Кажется, ситуацию понимает правительство России. Но только на теоретическом уровне: утверждена федеральная целевая научно-техническая программа «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития науки и техники» на 2002-2006 годы общей стоимостью около 20 млрд. рублей.

Здравомыслящие люди признают, что информационная цивилизация меняет не просто статус науки, т.е. роль ее позитивных последствий, но и резко расширяет ее возможности как угрозы. Перед нами оказалось сильнодействующее средство, пределов применения которого нет. Информационное взаимодействие разной интенсивности стало явной приметой  наших дней. К примеру, Россия, по мнению исследователей (и трудно с этим не согласиться), проиграла первую войну с Чечней, в основном, из-за проигрыша в информационной войне. Информация сильных делает сильнее, а слабых — слабее. Она дает новые возможности тем, кто умеет ею пользоваться. Значит, стратегию и тактику  информационных войн надо изучать и хорошо осознавать, что информацией можно и атаковать, и умело от нее защищаться. «Каждый человек, военный или гражданский, участвует в информационной войне в той или иной форме», — заявляет Маркоменко, заместитель генерального директора Федерального агентства правительственной связи и информации при президенте Российской Федерации. Целью информационной войны является разум, особенно разум тех, кто принимает ключевые решения по поводу войны и мира. Информационная война состоит в передвижении информации. Информационное пространство связано со скоростями распространения информации. Если первые газеты могли иметь периодичность раз в месяц, соответствуя частоте движения почты, то современное телевидение отражает ситуацию в системе реального времени. Если классическая наука сориентирована на процессы анализа информации, то современная наука вынуждена заострять свое внимание на процессах распространения информации. Для изучения этих процессов необходимо знание теории коммуникации, социальной психологии, социологии. И здесь мы выходим на проблему высокого современного уровня образования населения.

Новый этап НТР ориентирован на наукоемкие и малолюдные производства, он требует работников с качественно новыми знаниями, овладевшими современными науками и компьютерной грамотой. Это означает, что в современном мире резко меняется психология людей, но самыми острыми проблемами Запада остаются инфляция и безработица. Мир вещей и образов как реальных, так и иллюзорных вырвался из-под контроля разума и заполнил собою окружающее пространство, дезориентируя человека, часто порождая чувство подавленности, перекрываемое вспышками бессмысленной агрессивности, что в свою очередь ведет к росту преступности. Ученым — особенно психологам и социологам — необходимо выработать критерий идентификации общественно опасных акций, признаваемых террористическими. Здесь приходится констатировать весьма серьезный разнобой: отечественные и зарубежные исследователи до сих пор не выработали адекватные и единообразные представления об особенностях и основных параметрах  террористических действий. А значит, нужна целая армия современно подготовленных психологов, поскольку настало время серьезно говорить о психологических войнах, которые ведутся повсеместно.

Примером может служить телевидение, которое теперь проникает в самые отдаленные уголки земного шара. Экран телевизора занят постоянной сегментацией действительности, доводя ее до таких фрагментов, которые невозможно совместить. Ведь против индивидуального зрителя работают гигантские информационные инфраструктуры, своей детализацией раскалывающие мир на мельчайшие кусочки. В принципе, человек и ранее всегда получал информацию, прошедшую многократную обработку. Однако раньше объемы этой информации и скорости ее обработки были сопоставимыми с интеллектуальными возможностями индивида. Сегодня он получает результат, до которого практически невозможно дойти самостоятельно. Он должен ему либо верить, либо отвергать полностью, поскольку спорить с ним он не в состоянии. Правда, в последнем случае это принятие на веру кажется рациональным решением, хотя по сути своей не является таковым.  Рациональная проверка уходит к экспертам, журналистам и ученым, зритель же получает готовый продукт. У него нет реальной возможности принять реальное участие в такой проверке. Проверочные механизмы в сегодняшнем обществе оказались вытесненными за пределы человека — в СМИ, которые одновременно взяли на себя две функции: быт авторитетом и выполнять рациональную проверку. Психологическая или информационная война постоянным педалированием одних и тех же тем естественно усиливает их значимость, деформируя сознание. Внедренные же стереотипы могут быть только усилены, но никак не отвергнуты.

Успехи в сфере развития коммуникаций и информационных технологий идут об руку с примитивизацией духовной жизни миллионов людей, позволяющих манипулировать собой. Окончание «холодной войны» не привело к завершению психологического противоборства. Просто сегодня ему не придается такое главенствующее значение.  Но борьбу, например, за информационное пространство Украины ведут как Россия, так и западные страны. Любой вид оружия (тем более в психологической войне) эффективен тогда, когда им атакуют наиболее уязвимым места. У каждого есть наиболее слабые для психологического воздействия точки, т.е. мишени. Если взять пример государства, то это управление и безопасность. После внедрения нужной агрессору реакции в эти сферы остальные функциональные возможности ослабить не составит труда; они по определению не могут ничего противопоставить  целенаправленному управлению. Противостоять беспрецедентным психологическим войнам, несомненно, надо, опираясь на достижения подлинной науки. Иррациональные в основе своей аморальные тенденции, бесспорно, представляют собой серьезную угрозу для нормального духовного развития. С помощью теле- и радиопрограмм, статей и книг окружающее в сознании втянутых в психологическую войну преображается, трансформируясь в совершенно другой событийный ряд. Кто, как не ученые, должны встать на защиту психического здоровья. Преступно равнодушно взирать на возникновение все новых и новых психологических войн — человечество не должно привыкать к такому состоянию. Серьезную озабоченность в связи с этим выражает директор калифорнийского Института Будущего Пол Саффо: «Новые технологии делают нас примитивными, грубыми, невоспитанными, потому что требуется время для того, чтобы понять социально-приемлемые пути их использования». Все эти явления как раз и свидетельствуют о том, что наука должна прогрессирующим образом перенимать функции мотора, движителя общественного изменения и развития.