Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

Введение: жизнь вне рая

Познание добра и зла

Если Бог умер, то происходит ли что-либо? Если личность отрицает веру в божественного творца, то все ли позволено? Произойдет ли моральный коллапс без веры и религии?
В романе Федора Достоевского «Преступление и наказание» Раскольников грабит и убивает двух старух, не находя моральной опоры для ограничения своих страстей. Власть над ним его собственного интереса оказывается необузданной; верующий юноша превращается в нигилиста. Без Бога, вопиет Достоевский, жизнь и мир не имеют смысла. Вне доктрины божественного наказания и спасения Достоевский не может найти ни основания морального долга, ни смысла обязательств или ответственности перед другими. Для Раскольникова не существует моральных ценностей вне каприза или желания. Человеческое существование оказывается простой вспышкой света между двумя забвениями. Все дозволено, гедонистическое удовольствие и самовозвеличивание властвуют над нами. Не существует ни стандартов добра и зла, ни каких-либо моральных целей за пределами человеческой реальности.

Эта черная картина состояния человека не заслуживает доверия. Напротив, если мы признаем, что Бог не существует, возможно, только тогда мы сможем полностью осознать, что человеческие существа автономны, и что мы ответственны за наши собственные судьбы и судьбы наших близких. Возможно, только тогда мы сможем, собираясь с духом и обретая мужество, создать этику, основанную на реалистической оценке природы и осознании фундаментального значения общих моральных принципов. Вероятно, только тогда мы получим возможность создать аутентичное светское общество и жить в соответствии с гуманистическими принципами и ценностями.

Теисты отрицают возможность морали без Бога. Согласно библейскому мифу, Адам и Ева лишились благосклонности Творца, потому что ослушались его. Бог дал им право есть от каждого дерева в райском саду за исключением дерева познания добра и зла, запретив тем самым всякий автономный человеческий поиск этического знания. Он сказал: «Только плодов дерева, которое среди рая... не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». (Быт. 3:3)1. Увидела Ева, что годен для пищи плод и приятен для ее глаз, и что дерево это вожделенно, потому что дает знания. И потому вкусила она с этого дерева и уговорила Адама сделать то же самое. Это вызвало такой гнев Бога, что он проклял их и изгнал из рая. С этого времени Ева в муках рожала детей, а муж властвовал над ней. Адам добывал свой хлеб в поте лица своего. Адам и Ева умерли, и бессмертие ускользнуло от них. Оказалось моральным то, что Бог не хочет, чтобы люди сами, независимо от божественной заповеди, судили, что есть добро, а что есть зло.

Однако, невзирая на божественный запрет, бесчисленное множество мужчин и женщин отказались от иллюзий религии и, тем не менее, ведут этическую жизнь. Они вдохновлены благородными идеалами и моральными ценностями. Полагаясь на свое знание добра и зла, они культивируют глубокое уважение к достойной жизни, включая чувство общности с другими человеческими существами; они посвящают себя социальному служению, доброте и справедливости. Они не бросают своих планов и начинаний и не отказываются от воли к жизни. Наука и промышленность, философия и поэзия, искусства и высокая культура — все это было создано человеческим умением и усилием. Поколение за поколением не воспетых светских героев открывали истину о том, что жизнь богата возможностями и потому наполнена значением. Не будучи религиозными, они не оставляли заботу о других, и в своей личной жизни следовали моральным ценностям и принципам.

Сегодня, как и прежде, хорошо знакомые слова слышны от последователей религий сверхъестественного: без веры в Бога все утрачено; разврат и грех овладевают нами, когда мы не следуем божественным заповедям.

Религиозное откровение обманчиво. Вера в трансцендентного Бога является господствующим  мифом человеческой истории. Поэты и пророки сделали из человеческого воображения божественное существо, которое отражает их представления о человеке, и которое было создано для объяснения их глубинных потребностей в объяснении реальности. Бог сотворил вселенную. Вся мораль должна исходить от него. Для нас, утверждают они, существует божественный план, даже если трансцендентный Бог сокрыт в тайне, и его покров может быть лишь едва проницаем с помощью метафор и символов. Центральной для теизма является доктрина спасения, то есть доктрина, согласно которой Бог спасет человека от греха и смерти и дарует ему вечное счастье. Для того чтобы личность заслужила это спасение, необходимо, чтобы она верила в Бога. Некоторые верят, что для спасения достаточно одной веры, другие утверждают, что заслужить его можно, делая добрые дела. Христиане, иудеи и мусульмане имеют разные представления о пути к спасению, но цель везде одинакова.

Являются ли те, кто отрицает теизм, порочными, и остается ли у них какая-нибудь искупающая моральная добродетель?

Безусловно, вера в Бога не гарантирует моральной добродетели, поскольку существует бесчисленное множество людей, открыто заявляющих о своей религиозной вере и вместе с тем ведущих аморальный образ жизни. Коридоры истории наполнены их бесчестием. Ясно, что порочные дела совершаются одинаково верующими и неверующими, христианами и атеистами, иудеями и индуистами, мусульманами и абсолютистами, теистами и людьми светскими, нерелигиозными. Аморальность не имеет границ. От Каина, убившего своего брата Авеля, до Калигулы, Атиллы Гуна, Чингизхана, Торквемады, Цезаря Борджиа, Гитлера и Сталина аморалисты обильно полили землю кровью. Ложью является утверждение, что только те, кто предан церквям и храмам, являются «святыми», а «грешники» – те, кто живет вне церковных наставлений.

Согласно Библии, величайшим злом и причиной лишения человека божественного благоволения является то, что он отведал плод с дерева познания добра и зла или, говоря современным языком, занялся этическим исследованием и основал принципы и ценности автономного разума. Тем не менее, в истории цивилизации существует тип этических личностей, которые вкусили запретный плод с этого щедрого дерева. Живя вне рая, они обнаружили значимые этические ценности и истины, которые руководят как их собственным поведением, так и определяют их уважение к поведению других.

Этика без Бога

Для тех, кто живет вне рая и рассматривает райскую историю как миф, во вселенной нет какого-либо божественного плана или цели. Они уверены, что нашей важнейшей потребностью является скорее культивирование дерева познания добра и зла, чем стремление обходить его. Ошибочно полагать, что если исчезает страх божественной кары, у людей возникает необходимость грабить, насиловать и убивать. Люди способны быть честными, правдивыми, искренними и справедливыми и без божественных санкций. Они могут открыть и открывают смысл ответственности перед другими. Им совсем не обязательно испытывать отчаяние или становиться нигилистами. У них нет необходимости презирать стандарты цивилизованности и порядочности, развращаться в злачных местах или принимать участие в оргиях. Существует высшая гуманистическая мотивация этического поведения. Если убрать религиозные основания, то морального падения не произойдет, и гедонистический эгоистический интерес не будет принципом повседневной жизни.

Этический и светский гуманизм, идеи которого я развиваю в этой книге, опирается на научную и натуралистическую теорию природы и человека и основан на рациональном познании добра и зла. Аргументация ортодоксальных религий, которые опираются на Старый и Новый Завет, Коран и другие, так называемые, священные источники, вращается по замкнутому кругу. Эти религии заведомо предполагают и включают в себя множество моральных ценностей, которые они затем стремятся обосновать ссылкой на трансцендентный источник. Но эта таинственная сущность, как показывает тщательное критическое исследование, появляется для того, чтобы одарить людей ценностями, которыми мы уже обладаем в возможности и действительности. Едва ли людям необходимо изобретать Бога, дающего им моральные предписания, которые и без того произрастают в их собственном уме и совести.

Люди, которые ссылаются на Библию или Коран для оправдания своей веры в различные системы заповедей или этических принципов, сами себя вводят в заблуждение, поскольку теистические религии просто сплетены из человеческого воображения и не обладают независимой от человека реальностью. Величайший обман рассуждать во имя Бога о поступках добрых и злых, правильных и ложных, когда они фактически вырастают изнутри исторической культурной традиции и лишь впоследствии освящаются или осуждаются церковными доктринами и институтами. Идея Бога синонимична нашим собственным глубочайшим моральным идеалам. Наше понимание его есть образец, по которому мы меряем наше страдание или проецируем нашу надежду. Мы молимся ему, чтобы он заставил нас повиноваться. Люди способны видеть аморальность или зло воровства или убийства, но, апеллируя к Богу, мы тем самым склонны усиливать санкции против этих действий, призывая на головы свершивших их, приписываемые Богу, священные эдикты: «Ты не должен воровать!», «Ты не должен убивать!»

Божественные санкции просто выражают человеческое глубинное моральное отвращение к этим действиям. Все этические системы сплетены из материала человеческих желаний и намерений. Теист настаивает на своем убеждении в том, что его моральные идеалы ниспосланы Богом и потому неизменны. Но в этом убеждении таится человеческий самообман. Не существует доказательств, что Моисей получил десять Заповедей свыше, что моральные притчи Нагорной проповеди были провозглашены Богом, представшим Иисусом, или что Джибрил передал моральный кодекс Корана Мухаммаду — хотя верующие упорствуют в своем убеждении, что эти чудесные события произошли на самом деле.

В своей более ранней книге «Искушение потусторонним: Критика религии и паранормальных явлений»2, я показываю, что эти притязания откровения никоим образом не подтверждаемы. На мой взгляд, они являются человеческой выдумкой и выражают потребность человеческой души, которая стремится найти последний смысл в качестве ответа на трагические стороны человеческой жизни. Все это — мифы утешения и очарования, предназначенные для того, чтобы помочь нам избежать конечности, смертности жизни и неизбежность смерти. И все они усилены религиозными моральными системами, которые предписывают утешающую молитву и строгие моральные кодексы, празднование обрядов обращения и участие в храмовых собраниях.

Часто возникает реальный вопрос: если все моральные учения являются продуктами человеческой культуры и если мы упраздним ведущие к самообману религиозные учения,  сохранится ли возможность вести по-настоящему нравственную жизнь, устанавливающую моральную ответственность? Можем ли мы построить новые, светские и этические сообщества?

Цель этой книги показать, что возможно рациональное объяснение и прояснение объективной и позитивной гуманистическая основы этического поведения. Кроме того, возможности этической жизни могут быть полностью реализованы только тогда, когда мы разорвем оковы теистической иллюзии и поднимемся на новую ступень творческого развития. Аутентичная мораль, соответствующая возникающим цивилизациям будущего, может быть создана тогда, когда мы сбросим с себя родовые ограничения нашего древнего прошлого — сохраняя лучшее, но отвергая малозначащее и ложное — и устремимся вперед к творчеству подлинных, высших этических ценностей и принципов.

К сожалению, моральные учения прошлого, бытовавшие нравы, социальные обычаи и установленные традиции были монополизированы и освящены религиозными авторитетами и традициями. Каждая культура нуждается во множестве установленных принципов и ценностей. Они управляют поведением и определяют параметры легитимности и нелегитимности. Только благодаря такой системе социальная жизнь могла сохраняться и продолжаться. Те моральные правила, которые рассматриваются как наиболее важные, оформляются в виде законодательства и охраняются законом. В течение длительного времени мораль была нерасторжимо обручена с религией, нравственные ценности и нормы имели поддержку духовенства и теологическое оправдание.

Скорость социальных и технологических изменений сегодня настолько велика, что мы не можем оглядываться на стандарты примитивных кочевых и аграрных цивилизаций прошлого, на произраставшие из них древние религии. И это не противоречит стремлению людей отыскать в древности основания для обретения стабильности и чувства безопасности. Ортодоксальные религии ставят препятствия на пути социального прогресса и мешают творческим инновациям в постиндустриальных технологических обществах. Они выражают трагическую фаустовскую тему о том, что поиски знания ограничены, что человек никогда не сможет быть полностью удовлетворен собою, что эти его сомнения, в конечном итоге, приведут личность к саморазрушению. Вследствие этого многие люди хотели бы загнать обратно в бутылку джина современной науки и промышленности; они тоскуют по моральным абсолютам прошлого. Увязшие в обычае, опасающиеся изменений, эти последователи авторитарных ментальных структур отвергают любые экспериментальные ревизии морали.

Теистические моральные учения, которые стремятся сохранить архаические формулы прошлого, покоятся на произвольных и ошибочных основаниях. Католицизм, ортодоксальный иудаизм, протестантский фундаментализм и исламский абсолютизм, поддерживаемые своими последователями с чрезвычайным рвением, сталкиваются друг с другом по вопросам оснований. Но гораздо важнее то, что они препятствуют пересмотру моральных кодексов, устаревших в свете современного знания. Часть из них уже просто не соответствует современным человеческим потребностям. Старые религии часто сопротивляются сексуальной автономии, освобождению женщин, эмансипации дискриминируемых национальных меньшинств, терпимости к альтернативным стилям жизни и формированию мирового сообщества. Они стремятся превратить древние догмы в неизменные абсолюты. Они закрывают своим приверженцам расширяющиеся горизонты образования и прививают неприкрытое отвращение к новым идеям и ценностям. Но мы должны преодолеть моральные учения, основанные на искушении потусторонним и оккультном изображении реальности. «Никакое божество не спасает нас, — утверждаем мы снова, — мы должны спасти себя сами»3. Особенно от просчетов и ошибок наших предков.

Мы, а не Бог, ответственны за нашу судьбу. Следовательно, мы должны создать наш собственный этический универсум. Мы должны стремиться заменить слепую мораль осознанной и основать ее на рациональных принципах, сохраняя мудрость прошлого, разрабатывая новые этические принципы, оценивая их по последствиям и проверяя в контексте жизненного опыта. Гуманистическая этика — в той мере, в какой она освобождается от мифологических фантазий и помогает человеку в его жизни — честнее и ответственнее, чем моральные системы, основанные на идее трансцендентного.
Поэтому мы спрашиваем: возможно ли создание подлинного этического учения, свободного от веры в потустороннее? Можем ли мы сформулировать автономные этические принципы и ценности, которые придадут жизни людей значимость и целесообразность? Могут ли неверующие гуманисты раскрыть смысл ответственности людей друг перед другом? Задача этой книги состоит в изложении и анализе главных черт этики гуманизма.

Иисус, Моисей и Мухаммад versus Сократ

Существуют два постоянно сталкивающихся в человеческой культуре противоположных подхода к морали и этике. Лучшими представителями первого являются Иисус, Моисей и Мухаммад, которые провозгласили, что моральные принципы ниспосланы Богом. Они изложили их без всякой попытки рационального определения или обоснования. Типичным представителем второго является Сократ, который стремился дать разумное определение и оправдание своих этических идеалов и постоянно делал их предметом тщательного критического исследования.

Первая, трансцендентная теистическая этика покоится на вере в то, что мораль должна проистекать из божественного источника. Она укоренена в вере в божественное откровение и поддерживается традицией веры, основанной на авторитете. В западной цивилизации ее основу составляет иудео-христианская традиция. В исламском мире мораль базируется на Коране. Другие традиции находят свою основу в других священных для них текстах, дошедших из темного прошлого или даже созданных — «данных в откровении», как говорят их приверженцы, — в недавние исторические времена.

Вторая, гуманистическая этика, изначально коренится в собственно человеческом восприятии добра и зла, хотя, подобно теистической морали, она так же стара, как сама западная цивилизация. Изначально эта этика черпает свое исходное вдохновение в греко-римской мысли, особенно в философии софистов, Платона, Аристотеля, Эпикура и Эпиктета; она пытается предложить некоторую рациональную основу нравственного поведения. Требование рационального обоснования морали проходит сквозь всю историю этики и может быть найдено в трудах Спинозы, Канта, Бентама, Милля, Мура, Рассела и Дьюи. Полагаясь на силу рациональной этики в человеческом поведении, гуманисты, тем не менее, должны были быть сдержаннее в своих притязаниях. Мужчины и женщины строили соборы, храмы и мечети для возвеличивания откровений Иисуса, Моисея и Мухаммада, поклонялись им как посланникам Бога. При этом существует небольшое число храмов, воздвигнутых в честь разума; ни Сократ, ни его последователи не были канонизированы последующими поколениями. Вместе с тем мы построили колледжи и университеты, исследовательские институты и научные центры, госпитали и музеи, мы использовали помощь светских социальных и политических институтов современного общества для создания лучшей жизни для всех. Для слишком многих в современном обществе мораль все еще является божественным откровением, и им трудно понять, как мужчины и женщины могут быть моральными и вместе с тем не верить в Бога. Но как бы то ни было, приходит время фундаментальных вопросов. Наступил ли, наконец, тот момент человеческой истории, когда возможно окончательное расторжение многовекового брака религии и морали? Пришло ли время коренного преобразования моральной жизни в соответствии с результатами критического этического исследования? Эти преобразования начались в так называемом языческом мире, но были почти разрушены во времена мрачного средневековья. Со времен Возрождения, зари современной науки, и эпохи Просвещения тенденции светской мысли направлены на то, чтобы отделить религию от морали. И вот сегодня мы задаемся вопросом: пришло ли время, когда мы можем помочь ускорению прогресса автономной и независимой этики, основанной на критическом размышлении, возможно ли создание новых институтов будущего во имя роста ее влияния и силы?

Характерно, что современные критики этики светского гуманизма, как кажется, совсем не догадываются о богатом интеллектуальном наследстве, завещанном философами, размышлявшими о значении добра, ценности, права и справедливости, о проблемах долга и обязательств, моральной субъективности и объективности. В конечном счете, речь идет о жизнеспособности рефлексивной этики и философии, доказывающей, что мы можем совершать разумный этический выбор независимо от теистических директив и что этика может быть автономным полем исследования. Метаэтика, то есть дискурс о значении моральных понятий и эпистемология этических суждений есть шаг в сторону от нормативной этики. На мой взгляд, самой по себе метаэтики недостаточно для понимания всеобщих оснований этики. Мы должны установить конкретные ценности и принципы действия. Нам нужно сформулировать практические правила для рефлексивной, этически ориентированной личности.

Трансцендентная теистическая мораль провозглашает абсолютные заповеди, полученные, как она утверждает, от Бога, но часто это не более, чем отражение распространенной среди людей моральной традиции. Философская этика, наоборот, является попыткой обнаружить некоторую рациональную основу поведения. Существует заметное различие между двумя этими подходами к морали: в рамках первого человеку дается множество не подлежащих сомнению абсолютов, руководящих нашим поведением, в рамках второго они подлежат рефлексии, анализу и изменениям.
Когда философы предпринимают этическое исследование и размышляют о моральных ценностях, это тревожит моральных абсолютистов. Когда скептики указывают на то, что в ходе размышлений о моральном, нередко выявляется конфликт между, с одной стороны, правами и обязанностями и, с другой — добром и ценностями, когда они обращают внимание на то, что должное может быть определено только в связи с конкретной ситуацией, их критики обрушиваются на «ситуационную этику». Они апеллируют к установленным свыше моральным стандартам и настойчиво повторяют, что без вечных истин этика не оправдывает своего доверия. Вместо «ты должен» или «ты не должен», иронизируют теисты, мы слышим от этиков только разговоры о рациональных ограничениях, смягчающих вину обстоятельствах и тонких нюансах, заключенных в этических суждениях. Оценка, вынесенная гуманистической этике жаждущими абсолютной несомненности теистами, гласит: «Неудовлетворительно!»

Этическое исследование — это необходимая человеческая деятельность. В той или иной мере все люди вынуждены принимать в нем участие, даже если абсолютисты сопротивляются этому из-за опасения, что оно подорвет религиозную веру. Но очевидно, что можно вести добродетельную жизнь и жить в мире со своими близкими, не обращаясь за помощью к трансцендентному абсолюту или к теистическим предписаниям. Кроме того, этим предписаниям всегда грозит опасность быть орудием самодовольного фанатизма, который может стать источником напряженности и конфликта, особенно в плюралистическом мире, где существуют различные конкурирующие системы ценностей.
У меня нет намерения осуждать в религиозных концепциях морали абсолютно все. Нельзя отрицать, что в ряде случаев теистическая мораль порождает милосердие, любовь к другим, высокую оценку братского отношения к человеку, хотя сами теисты в своих проповедях часто категоричны, сеют разногласия, и даже противопоставляют различные теологические добродетели друг другу. Не существует гарантии того, что вера в Бога как отца приведет к реализации морального принципа братского отношения к человеку. Не исключено и то, что строгая приверженность религиозным учениям может вызывать братоубийственную войну. Конечно, существуют различия между фундаменталистскими религиями, настаивающими на непоколебимости закона, и рефлексивной религиозной моралью, которая, испытывая влияния гуманистических ценностей и принципов (скажем, такого как терпимость), рассматривает религиозные потребности как метафорические путеводители и которая вовлечена в философское исследование структуры морального выбора. Нет необходимости говорить, что я делаю предметом рассмотрения в этой книге не новейшие, а ранние формы религии.

Этические учения, основанные на идее трансцендентного, появляются на низшей ступени моральной эволюции, когда возвеличивались главным образом повиновение заповедям и непоколебимая верность правилам, а не автономный этический выбор. Этика гуманизма, напротив, обращена к зрелой личности, способной на обдуманное этическое поведение. Можем ли мы не сказать, что индивид достиг более зрелой ступени морального развития, если он стремится брать на себя ответственность за свой собственный выбор? В этом случае его выбор основан не на безмолвной покорности моральному кодексу, а на конструктивном и ответственном этическом размышлении.

Ведет ли гуманизм, как заявляют его критики, к моральному падению? Дает ли он волю жадным и ненасытным демонам, обитающим в человеческой душе? На самом ли деле он невосприимчив к добропорядочному человеческому поведению и не подозревает о потребностях окружающих его людей? Гуманисты с полным правом отрицают любые формы аморального поведения. Но из этого не следует ни того, что без божественного порядка жизнь потеряет всякий смысл, ни того, что без печати Бога на универсуме ничто не имеет этического значения. Нигилизм не является единственной альтернативой теизму и поэтому не может служить доказательством того, что только высшая теистическая империя заповедей может обуздать животные страсти в человеке. Многие теисты не подозревают или не восприимчивы к более глубоким оттенкам этической жизни. Они витают в состоянии надменного игнорирования над сложной природой человеческого выбора.

Прежде всего, очевидно, что все моральные и этические учения являются человеческими по происхождению, содержанию и функции. Верующий человек только вводит себя в заблуждение, веря, что мораль предписана ему Богом. И он ошибается, если уверен, что только упоенные Богом христиане, ортодоксальные иудеи, благочестивые мусульмане или ревностные индуисты могут быть моральными. Религиозные этики являются творениями человеческой культуры, они развиты и поддерживаются людьми. Тем самым мы признаем несостоятельность утверждения о том, что люди не могут с помощью своих собственных усилий создать моральный кодекс или жить достойной нравственной жизнью.

Конечно, существует альтернатива как теистической, так и гуманистической этики. Это аморальная жизнь тех, кто слабо развит, не чувствителен к потребностям других, эгоистичен в поисках удовольствия или заинтересован во власти ради нее самой. Это жизнь той распущенной личности, о которой Тразимах возвестил в «Государстве», а Платон предъявил ему обвинение. Это совершенно беспорядочная жизнь, ведущая, если имеет место неограниченная власть, к тирании, несчастиям и бедам. Философы и гуманисты всегда подчеркивали саморазрушающий характер разнузданного гедонизма и самовозвеличивания.

Но аморальность не является необходимой альтернативой теистической этики. Допустим, что этические теистические учения сделали значительный шаг, преодолевая моральное варварство, устанавливая некоторую степень порядка в поведении человека, цивилизуя его, сдерживая человеческую дикость и его эгоистические устремления. Можно доказывать, что религиозная мораль сдерживает, по крайней мере, необузданность человеческих страстей. Но в то же время она не оправдала своих ожиданий. Она являются не более чем одним или несколькими шагами по направлению к высшей ступени интеллектуального и этического развития. Я уверен, что эта ступень связана с рациональным гуманистическим подходом к этике. Если мы стремимся перерасти структуры, навязанные человеку в эпоху его морального младенчества, то этот подход с необходимостью должен быть сформулирован и доказан. Гуманистическая этика может предоставить нерелигиозные доказательства морального поведения, этического совершенства и человеческой ответственности, она может дать личности чувство постоянной заботы о правах человека и процветании всего человечества.

Примечания

1. Все цитаты из Библии даны по изданию миссионерского общества «Новая жизнь – Советский Союз», 1990.
2. Paul Kurtz, The Transcendental Temptation: A Critique of Religion and the Paranormal (Buffalo, N.Y. Prometheus Books, 1986). Имеется русский перевод: Куртц П. Искушение потусторонним. – М.: Академический Проект, 1999.
3. Paul Kurtz, ed., Humanist Manifestos I and II (Buffalo, N.Y. Prometheus Books, 1973).