Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

Предисловие к электронному изданию

Путешествуя по Интернету, я неожиданно обнаружил электронную версию своей книги «Религиозная философия в России». Неожиданным было то, что кто-то посчитал нужным оцифровать и сделать доступной в Интернете книгу, написанную при советской власти и обремененную тяжелым «критическим» прессом марксизма-ленинизма. Насколько я понял, она была помещена в библиотеку, созданную моим хорошим знакомым Вячеславом Сачковым (http://libelli.ru/about.htm) Что же, мое ему искреннее спасибо. Но вот проблема. Она писалась действительно в несвободное время. Поэтому нужно пояснить (но отнюдь не оправдаться) почему она оказалась именно такой, а не иной. Парадокс истории здесь в том, что когда я ее писал, то был вполне верующим человеком. Это была личная, не воцерковленная вера, отчасти отвечающая моим исканиям смысла в ту эпоху российской жизни, которую я уже тогда считал бессмысленной, беспросветной и подавляющей личность. Моя вера была отчаянной попыткой найти просвет в обстановке тотальной лжи, морального и интеллектуального насилия. Я понимаю, что это могло быть лишь моим личным субъективным ощущением, а вокруг меня жили вполне счастливые и удовлетворенные жизнью люди. Едва ли это так, но, конечно, это было моим субъективным восприятием советской действительности, в которой моя вера в Бога была своего рода мировоззренческим диссидентством, способом проявить свое собственное существование и достоинство, способом сказать «нет» фальши и идеологическому диктату, которые я переживал очень глубоко и тяжело. Так что ирония здесь оказалась странной, поскольку именно мне случилось и удалось написать первую, в какой-то мере информационно внятную  книгу о ведущих русских религиозных философах конца XIX – первой половины XX в. с «последовательно» марксистско-ленинских позиций.

Откуда этот явно избыточный, нарочитый молотообразный марксизм-ленинизм в книге о религиозной философии, к которой я питал тогда (питаю и сегодня) большое уважение как к уникальному и грандиозному феномену в истории русской культуры? Понятно откуда: от «руководящей» роли КПСС. Но в то же время все было сложнее. Первое – это внутренняя цензура. Она питалась просто личным страхом потерять работу или даже быть высланным или посаженным в тюрьму или психушку. Она питалась страхом за семью, своих родных, близких, детей. Ему, этому страху противостояла отчаянная попытка рассказать правду о мыслителях, которым на десятилетия заткнули рот и вычеркнули из истории. Этому же страху противостояло желание самоутвердиться, высказать и себя в виде рассказа об этих русских философах. Так что уровень страха то взмывал до гадкого чувства обессиливающего рабства, то опускалась вниз, подавляемый мыслью: пусть будет, что будет, но я скажу максимум правды о выдающихся русских философах.

Тормозом была и чисто внешняя сторона дела. В те времена автор обычно знал тот порог допустимого, который нельзя было переступать, т.к. редактор, каким бы либеральным он ни был, не пропустит текст  во имя своей и автора безопасности. Чтобы ситуация стала яснее, расскажу о том контексте, в котором проходила в печать книга, о которой идет речь.

Это был примерно 1977 год. Рукопись была готова и я принес ее – в соответствии с заключенным договором – в издательство «Мысль», одно из самых лучших издательств того времени.  Зав. редакцией была в то время Л.В. Литвинова. Время моего визита оказалось весьма некстати: незадолго до этого редакция историко-философской литературы была расформирована ввиду скандала, который устроили «верные марксисты-ленинцы» в связи с выходом в этом издательстве какой-то не понравившейся власти книги (к сожалению, не могу вспомнить, какая это была книга, думал, что издание трудов Н.Ф. Федорова или книга Лосева о Вл. Соловьеве, но скандалы вокруг них случились позже).  Как бы там ни было, но я пришел не вовремя и совсем некстати. А договор был. Я допускаю, что редакция могла намекнуть рецензенту на ситуацию, когда отдавала мою рукопись на рецензию. Но, я уверен, этого даже и не нужно было делать, поскольку мне попался, возможно, самый плохой рецензент. Теперь о нем говорят (см., в частности Хоружий С. С. После перерыва. Пути русской философии. — СПб.: Алетейя, 1994.). Это проф. В.А. Малинин. Я был достаточно наивен в то время, поскольку думал, что если мы с ним вежливо раскланиваемся, что он ходит к нам на философский факультет и всячески подчеркивает свою лояльность нашей, в то время единственной в стране кафедре истории русской философии, точнее, она называлась «кафедра истории философии народов СССР», то я могу рассчитывать на доброжелательное отношение к работе. Дело затянулось более чем на полгода. Во время встреч Виктор Арсеньевич был мил и вежлив, на вопросы о рецензии отвечал, что пишет. Я ждал. Как-то спросил, если будут замечания, то могу ли я обратиться за консультацией или разъяснениями. С каким-то испугом он ответил, что с ним не нужно будет ни о чем связанном с рецензией говорить.

Наконец, в издательстве мне была вручена рецензия. И я читал ее, чувствуя, что надо мною грохочет гром и с неба на мою голову льются потоки грязной и ядовитой воды. Один из моих знакомых сказал тогда, прочитав этот отзыв, что мне повезло, обычно с такой рецензией до дома не доходят. Каких только обвинений я не удостоился (эта рецензия будет размещена на сайте в скором времени): во-первых, я написал вызывающий текст, даже не постеснялся писать от первого лица; во-вторых, игнорирую марксизм-ленинизм и особенно ленинское критическое наследие, касающееся реакционной русской философии, в-третьих, я лью воду на мельницу буржуазной пропаганды и под видом критики фактически пропагандирую идеи всяческой белогвардейской сволочи. Там было еще много всяких замечания «по мелочи», доказывающих мою профессиональную несостоятельность.

Поскольку мне дали возможность не только дойти до дома, но и не выгнали с работы, то у меня оставалась только одна альтернатива: либо забросить рукопись, либо идти на компромисс и уродовать текст. В то время мы хорошо знали эзоповский язык и умели читать между строк. Мои друзья советовали мне выполнить в возможно минимальной степени требования рецензента и добиваться издания книги. Понадобилось около трех лет, чтобы рукопись была принята к печати. Она была сокращена примерно страниц на восемьдесят, была нашпигована цитатами из сочинений Ленина, критика ужесточена и вульгаризирована и т.п. В таком виде она и была издана.

И вот она «гуляет» по Интернету и живет своей жизнью. Я не отказываюсь от нее. Это мой ребенок, какими бы трудными и искусственными ни были его роды.  Более того, сравнивая ее со многими современными публикациями о русской религиозной философии, я прихожу к выводу, что мне не нужно стыдиться этой первой монографии о религиозной философии в России, особенно учитывая ту реальную ситуацию места и времени, в которой она писалась и выходила в свет. Я даже вижу в ней некоторые достоинства: системность изложения, определенный академизм, необычайно широкий для того времени источниковый и историографический базис. Я попытался дать картину русской религиозной философии на историческом фоне и вместе с тем как культурный комплекс имеющий общую логику и внутренние взаимосвязи, логику «сцеплений» между одной философской концепцией и другой. К счастью, в ней нет той поверхностности, которая так характерна для многих современных работ о русских философах. Но главное – ее «критический» налет легко отслоить от анализа собственно философских проблем. И еще одно важное обстоятельство. Мне, к счастью, не нужно было их идеализировать и заниматься пристегиванием русских религиозных мыслителей к той тенденции «опровославливания», которая ломает сегодня многих ученых, пишущих о культурно-философском ренессансе в России конца XIX – первой четверти XX в.

Возможно, я не прав, но тогда ученым было тяжелее, чем сегодня. Тогда почему же, спрашиваю я себя, так много молодых неглупых исследователей не столько анализируют русскую философию, сколько пытаются доказать, что она православная, охранительная, консервативная и что она верная наша помощница в деле торжества православия в России? Откуда этот верноподданнический раж? Что заставляет людей расписаться в своей преданности РПЦ прежде чем она у них потребует этого? Неужели мы покорны в любых обстоятельствах, независимо от того, ушло ли начальство или оно над нашей головой?

Это прискорбное обстоятельство поневоле делает мою книгу заслуживающей внимания. И именно поэтому я решился разместить ее на сайте РГО. Разумеется, в книгах, написанных в постсоветское время, т.е. в условиях интеллектуальной свободы, я рассказал о своих любимых героях, как мне кажется, без какого-либо идеологического крена. Я имею в виду прежде всего работу «Мыслители России» (М.:РГО, 2006).

Такова история опубликованной около 30 лет назад монографии о русской религиозной философии. И я надеюсь, что эта книга все еще может быть интересной и полезной для читателей.