Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

5. Посюстороннее чудо

 

5. Посюстороннее чудо

Я не знаю, убедил ли я кого-либо в реальности нашего Я как такового представленными мною аргументами. Но у меня есть еще один довод, суть которого не логическая и не психологическая, а скорее всего интуитивная, основанная на непосредственном усмотрении, на самоочевидности того, что открывается человеку естественным, но трудно контролируемым и едва ли объективируемым образом. [61]

Помнится, я подчеркивал, что текст этой книги не имеет строго научного характера, я не обращаюсь к мнениям авторитетных психологов или антропологов, к экспериментальным данным и т.д. Я не ориентируюсь на какую-то одну методологию или научную школу. Но не потому, что это излишне, а потому, что в таком случае все изложение примет совершенно иной, прежде всего безликий и весьма громоздкий вид. Вместе с тем, я стараюсь придерживаться здравого смысла, всего объема полученных мною знаний, которые каким-то естественным образом уживаются в моем мировоззрении, а также исходя из своего жизненного опыта, в том числе из опыта внутренней духовной жизни. Здравый смысл, скепсис и искренность — вот три главных мои принципа. Вместе с тем, то, о чем я хочу сейчас сказать, может показаться мистикой или какой-то чепухой. Признаюсь, мне самому, скептику по убеждениям и ученому по официальному статусу нелегко произнести эти слова. Единственное, что мне здесь остается — это надежда на сочувственное, «эмпатическое» чтение, желание читателя понять меня. Понять, быть может, не столько то, что я говорю, сколько то, что я пытаюсь сказать в ситуации, когда слова не только помогают, но и в не меньшей степени мешают сделать мысль и передаваемое ею ясным и понятным для других.

Столь трудно выговариваемые мной слова: чудо и тайна. Я, личность —  это чудо и тайна. Это чудесная тайна и таинственное чудо. В отличие от религиозного чуда и тайны, чудо и тайна человека не предполагает никаких предварительных условий: веры, догматов, посвящения, откровения, обрядов и таинств крещения, причащения и т.д. Чудо и тайна человеческого Я вспыхивают в нас не потому, что мы устали от бесплодных усилий его опознания обыкновенными рациональными, эмпирическими или научными способами. Чудо, тайна, загадочность и рождения личности, и ее бытия суть величайшие реальности, который каждый из нас неотвратимо и неизбежно носит в себе и с собой, пытаясь или не пытаясь распознать или только приблизиться к этой своей таинственности и загадочности, к этому чуду своего собственного Я. Повторю, в них нет ничего мистического или религиозного, сверхъестественного. Напротив, эти качества исключительно естественны, ибо являются качествами, признаками нашего самородного наиреальнейшего Я. В загадочной и волшебной, естественной самореальности Я тем более нет ничего сверхчеловеческого. Здесь все поистине « человеческое, слишком человеческое». Естественность этих качеств Я кажется совершенно беспримесной. Наша интуиция или особого рода созерцание, или ощущение, или переживание чудесности, таинственности, удивительности нашего замечательного, волшебного Я тем и [62]отличаются от всяких иных интуиции и переживаний (и тем более от интроспективного или психоаналитического познания Я), что здесь оно предстает как нечто беспримесное, первородное, девственное и чистое. Не исключено, что восхищения, восторги, удивления человека перед невероятностью, уникальностью, неизъяснимостью, абсолютностью его собственного чудесного, загадочного Я суть наиболее подходящие формы опознания этого Я как обыкновенного, естественного чуда.

Понять, что человеческое Я, как и все в мире, невероятно и чудесно и очень легко, и очень трудно. Трудно потому, что понимание мира как чудесного несовместимо с его пониманием как эволюционирующего, закономерного, познаваемого опытом и науками, с трудом поддающегося проникновению в него нашего разума и т.д. Мир предстает перед нами либо обыкновенным, либо чудесным, но не таким и другим одновременно. Когда наше Я открывается нам как загадка, чудо и тайна, то не лишено смысла предположение, что таким образом оно намекает нам на свое бесконечно богатое содержание, где-то там в глубине самого себя скрывающееся от нас самих за слепящим сиянием этой загадочности и чудесности. Осознание и переживание чудесной и загадочной таинственности Я окрашено восхищением, удивлением, восторгом, трепетом, очарованием и скоротечностью этих чувств. Эти состояния-вспышки поддаются очищению, но они спонтанны и едва ли поддаются контролю и управлению. Но хочется двигаться вперед, вверх и вглубь, хочется познать себя, овладеть собой, в том числе и своей загадочностью и своей таинственностью, и своей невероятностью. Не правда ли, как было бы прекрасно прорваться вглубь себя, сквозь сияющую точку Я, как сквозь оболочку раскаленного Солнца? А там видно будет. Но, видимо, не подошло это время, и мы даемся себе в той мере, в какой наш контакт с самими собой безопасен для «обеих» сторон нашего Я?

Графически я представил бы вышеописанную ситуацию следующим образом:

С одной стороны, — это волшебный, загадочный чудесный, удивительный и таинственный мир «собственно» Я, мир внутренний, неуловимый извне, недоступный даже сознанию и самосознанию.

С другой стороны, — обычный, относительно легко доступный, привычный, в принципе понятный, легко проникаемый умственным взором человека мир его сознания и самосознания. [63].

Два этих мира Я, личности сходятся в одной точке, но сами они подобны двум воронкам, одна из которых — открытая актуальная бесконечность мира Я, несводимого, неотождествляющегося и невмещающегося ни во что иное, другая — открытая актуальная бесконечность внутреннего мира Я как сознания и самосознания; открытость второго мира — открытость миру в целом, в том числе и своему носителю, личности.