Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

III. Человек и мировоззрение

 

III. ЧЕЛОВЕК И МИРОВОЗЗРЕНИЕ 

Продолжим путешествие внутрь себя и займемся анализом человеческого мировоззрения.

Видимо, было бы опрометчиво включать в это понятие все, что составляет содержание нашего внутреннего мира. В нем есть много такого содержания (знания), которое имеет нейтральный характер, присутствие или отсутствие в нем такого знания не оказывает сколько-нибудь заметного влияния на наше мировоззрение. К таковому может быть причислено, скажем, умение забить гвоздь или выпить стакан чая, знание того, как найти белый гриб, определить направление ветра или застегнуть пуговицы пиджака.

Ясно и то, что мировоззрение нельзя отождествлять и с невероятно широким потоком информации, которая входит в нас и по большей части неизвестно куда девается. Более того, в человеке могут происходить такие вещи, которые мы не встречаем ни в физическом, ни в животном мире. Так, например, человек, называющий себя гуманистом и хорошо знающий его историю, его принципы и идеалы, способен сознательно использовать все это в антигуманных, корыстных целях. Является ли в данном случае гуманизм мировоззрением этого человека? Разумеется, нет. Но было бы ошибочным считать, что в сознании этого субъекта нет гуманизма как учения, как суммы определенных идей. В чем же здесь дело? Как отличить мировоззрение от всего остального содержания нашего внутреннего мира? Где граница между «своим» и «не своим» в этом космосе сознания, психического, эмоционального, интеллектуального, в этом пространстве воображения, памяти, установок, мотивов, интуиции и т.д.?

На эту проблему можно взглянуть извне и изнутри. С объективной, внешней точки зрения она решается довольно просто. Определяющим критерием подлинных мотивов, истинного содержания мыслей человека как его мировоззрения является тот или иной его моральный, правовой или политический поступок, то дело и та практическая линия его поведения, фиксируя которую, мы объективно реконструируем мировоззрение этого человека.

Но в этой, на первый взгляд, простой ситуации далеко не всегда отношения между характером поступка и характером мировоззрения однозначно соответствуют друг другу. Истинные, «стратегические» мотивы и принципы поведения могут быть глубоко скрытыми, замаскированы тактическими правилами поведения, и тогда человек может [79]долго и тщательно вести двойную игру или даже двойную жизнь. Само мировоззрение может и обычно бывает многослойным, многозначным даже противоречивым. Преступник охотно и с искренним сочувствием помогает старушке перейти улицу. Но это не значит, что в следующую минуту он зальется слезами умиления и раскаяния и выбросит орудие преступления в ближайшую урну.

Парадоксов и казусов здесь хоть отбавляй. Кто, скажем, докажет злодейство или смеет плохо подумать о человеке, всю свою жизнь готовившем страшное преступление с помощью добрых дел, но в последний момент не успевший его совершить в результате смертельного сердечного приступа? В этом грустно-смешном случае тайный замысел уйдет в небытие вместе с этим человеком, а он останется в памяти живущих как доброжелательный и порядочный человек.

Еще более запутанными представляются нередкие в мировой истории ситуации, когда человек, искренне верящий в истину, добро и справедливость, разворачивает такую бурную деятельность по их реализации, что пословице « благими намерениями вымощена дорога в ад» начинает соответствовать настоящая трагедия для миллионов и десятков миллионов людей. И тем не менее у нас нет других объективных критериев оценки внутреннего мира личности, кроме ее поступка и сколь возможно тщательного продумывания мотивов и обстоятельств этого поступка или линии поведения. Изнутри открывается иная картина. Казалось бы, кому, как не нам знать наши собственные реальные взгляды, принципы поведения, собственный характер. Но для этого нужно как минимум желание узнать их, т.е. желание узнать самого себя, разобраться в себе. Большинство из нас практически уклоняется от этого и в силу неразвитости самой этой способности к самопознанию и в силу инстинктивной боязни увидеть себя отнюдь не такими, какими мы себе кажемся или какими мы желали бы себя видеть. Поэтому мировоззрение людей обычно функционирует на уровне обыденной психологии или в лучшем случае сознания и безотчетной привычки, а не на уровне самосознания и четко отрегулированной и контролируемой прямой и обратной связи между сознанием и его содержанием, с одной стороны, и самосознанием и оценкой — с другой. Это не значит, что большинство из нас люди неполноценные или дурные. Во многом желание узнать себя зависит от внешних условий или естественной предрасположенности заглядывать внутрь себя (психологи даже различают два типа людей: интровертов, т.е. обращенных внутрь себя и экстравертов, обращенных на окружающий мир). Но в любом случае нет никаких всеобщих императивов или обязанностей самопознания, т.е. в конечном счете это свободное (если позволяют условия) [80]решение человека. Процессы самопознания находятся под абсолютной юрисдикцией личности и протекают в сфере внутренней свободы человека, хотя и могут жестко мотивироваться такими обстоятельствами, когда личность чувствует неотвратимую потребность разобраться в себе и с собой. В этом случае жизненная потребность в самосознании удовлетворяется либо не удовлетворяется на основе выбора человека, его решения либо начать либо нет это внутреннее, порой весьма болезненное дело.

Вместе с тем обладание личностью знания самой себя и своего мировоззрения само по себе ничего не говорит о ее качестве. В литературе, да и в жизни мы можем встретить садистов, насильников и негодяев с утонченной психологией, рефлексией и рафинированным, глубоко продуманным мировоззрением.

Чтобы внести большую ясность в вопрос о мировоззрении, следует построить некую типовую теоретическую модель, по отношению к которой всякий случай бытования в конкретном человеке конкретного мировоззрения мог бы быть опознан как частный случай этой модели с теми или иными отклонениями от нее. Для построения такой модели необходимо различить, во-первых, статус мировоззрения, во-вторых, уровни его функционирования и, в-третьих, его содержательные формы или архитектуру.