Российское гуманистическое общество

1. Юридический характер  мировоззрения Нового времени

Новое время – это эпоха буржуазных революций, которые в конечном итоге привели к утверждению нового социально-экономического строя: буржуазного, индустриального общества. Динамичный прогресс в развитии производительных сил, науки, когда, как остроумно заметил Гегель, «будто дух надел сапоги-скороходы»[1], в корне изменил лицо Европы. В ходе революционных преобразований была устранена система феодальных отношений, господствовавшая в средние века и подорванная в эпоху Возрождения, и вместе с ними потерпела окончательное поражение идеология феодального общества – теологическое мировоззрение.

Маркс и Энгельс так оценивали этот переворот во всей европейской жизни: «Революции 1648 и 1789 годов не были английской и французской революциями; это были революции европейского масштаба. Они представляли не победу определенного класса общества над старым политическим строем, они провозглашали политический строй нового европейского общества. Буржуазия победила в них, но победа буржуазии означала тогда победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дробления собственности над майоратом, господство собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, семьи над родовым именем, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями… Эти революции выражали в гораздо большей степени потребности всего тогдашнего мира, чем потребности тех частей мира, где они происходили, т.е. Англии и Франции»[2]. Если рассматривать эти преобразования под углом зрения взаимоотношения личности и общества, форм общения индивидов, то можно сделать такой вывод: победа буржуазного общества означала утверждение вещных отношений, пришедших на смену формам личной зависимости. Если представить человеческую историю как смену форм общения, отношений индивидов, то сравнительный анализ этих двух форм отношений дает следующую картину.

Отношения личной зависимости(личность в традиционном обществе). С большой долей условности можно говорить о личности в философском смысле, о наличии у индивида внутренней и внешней свободы, о ее самостоятельности и независимости. Структура личностного Я достаточно простая: по мнению Маркса, индивид еще не оторвался «от пуповины – естественно-родовых связей с другими людьми»[3]. В качестве личности индивид традиционного общества может быть назван исключительно в социологическом смысле. Он персонифицирует социальную роль, определяемую его принадлежностью к роду, общине в силу кровнородственных связей или в результате «приписанности» (профессиональной или имущественной) к социальной группе, корпорации, гильдии, ордену, цеху… Личностью индивид является по отношению к индивидам других социальных групп, но внутри своей группы его личностное начало отсутствует. При отношениях личной зависимости индивид как бы срастается с условиями своего бытия («не оторвался от пуповины своих естественных связей»). Условия его бытия – каста, община, сословие, корпорация и т.п. – выступают «в качестве субстанции, индивиды же – всего лишь акциденции ее или ее составные части, образовавшиеся чисто естественным путем»[4].

Особенностью индивидов при личной зависимости является их определенная целостность, «универсализм», однако это примитивная универсальность, лишенная полноты отношений с другими индивидами.

По мере развития разделения труда, усложнения общественной жизни, ее рационализации в целом возникает различие между жизнью каждого отдельного индивида – она начинает принимать личный, частный характер – и его общественной жизнью, подчиненной функциональному выполнению социальной роли. Таким образом, появляются предпосылки для обособления индивида от целого. Жизненные условия индивида перестают ему казаться органическими, естественными, тождественными: происходит автономизация личности, рождается дифференцированное отношение к своей среде. Индивид начинает сначала идеально, в рефлексии, отделять себя от целого и выходить как бы за его границы, он занимает уже оценочную позицию к целому и составляющим его другим членам. Позднее это произойдет и реально.

В условиях личной зависимости личностное, свободное пространство у индивида практически отсутствует, он скован обычаями, неписаными правилами, традициями. У индивида также отсутствует выбор средств реализации собственных целей. Эта жесткая личная зависимость, привязанность к целому не позволяет индивиду перейти в другую группу, в другое социальное пространство. Но наряду с незримой (через обычаи, нормы морали и т.п.) привязанностью к целому индивид закреплен в границах группового пространства формально, юридически (в условиях феодального общества). Однако постепенно, как мы уже сказали, начинает происходить переход к системе вещных отношений и вещной зависимости.

Отношения вещной зависимости (личность в индустриальном обществе). Данные отношения характерны для общества, получившего название буржуазного. Но сегодня было бы правильнее сказать – для индустриального, т.к. на основе промышленной революции возникли различные социально-политические системы, каждая из которых имеет свою специфику, не отражающуюся в названии «капитализм», «буржуазное общество». В индустриальном обществе отношения между индивидами – юридически свободными личностями – опосредованы универсальным обменом товаров-вещей. Поэтому в таком обществе, как заметил Маркс, доминируют вещные, товарные отношения: «Это не отношения одного индивида к другому индивиду, а отношения рабочего к капиталисту, фермера к земельному собственнику»[5].

Если в традиционном обществе индивиды выступают в своих корпоративно-родовых масках, то в индустриальном обществе индивиды выступают в своих имущественных и профессионально-экономических масках. Узкая специализация и профессионализация в условиях всеобщего разделения труда порождают такое явление, как «обособленные профессии, а вместе с ними и профессиональный идиотизм»[6]. Достигая совершенства в узкой профессиональной области, индивид оказывается неспособным к активной творческой деятельности в других сферах. В итоге появляется зависимость индивидов друг от друга как товаропроизводителей. Они нуждаются не в личностях друг друга, а в вещах, производимых ими. Отношения, основанные на вещной форме зависимости, являются отчужденными.

Для вещных отчужденных отношений характерна та особенность, что непосредственная деятельность как бы навязывается извне: она продиктована нуждой, зависимостью, естественными потребностями, отсутствием собственности и т.д. Да и для владельца собственности его деятельность не утрачивает отчужденного характера.

В условиях вещной зависимости и появляется объективное противоречие между родовой сущностью человека – универсальностью и свободой – и его существованием, его профессионально-личностной односторонностью, «частностью». Возникшее противоречие становится разрушительным не только для самой личности, но и для общества в целом: богатство и всесторонность развития общества могут создаваться за счет одностороннего развития индивида только до известного предела. Возникает проблема становления таких отношений, при которых индивиды могли бы относиться друг к другу как личности, чтобы родовая и индивидуальная сущность индивида находились бы не в состоянии антагонизма, так как «индивидуальная и родовая жизнь человека не являются чем-то различным, хотя по необходимости способ существования индивидуальной жизни бывает либо более особенным, либо более всеобщим проявлением родовой жизни, а родовая жизнь бывает либо более особенной, либо всеобщей индивидуальной жизнью»[7].

При вещных отношениях люди выступают не в своем прямом личностном качестве, а «служат выражением и проявлением некоего третьего, представленного вместо них отношения, именно отношения полезности или использования…»[8].

Мир вещных отношений принимает форму самостоятельного мира вещей, независимого от человека, объективно существующего. В средние века мир предметный, мир природный был производным от мира духовного, мира идей, являющегося независимым, самостоятельным. В Новое время таковым становится предметно-природный, включающий и мир вещей, которым начинают приписывать не свойственные им от природы свойства: вещь мистифицируется.

Отношение одного индивида к другому приобретает функциональный характер: индивиды представляют интерес друг для друга как производители полезных, необходимых вещей. Мыслители XVIIв., в частности Гоббс, и Локк, увидели в этом возможность для свободного развития. В этих условиях каждый индивид оказывается собственником-товаропроизводителем. Юридически свободные и связанные друг с другом преимущественно через обмен товарами – вещами, они выступали в первую очередь как автономные субъекты, или, по выражению Канта, «собственниками самих себя, господами самих себя»[9].

Еще раньше, в XVIIв. начинает формироваться взгляд на человека как на собственника по самой своей природе. Локк писал: «Каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему»[10].

Локк настолько широко понимает собственность, что практически все, а не только имущество, жизнь, здоровье, честь, достоинство, право является собственностью. Следовательно, если каждый выступает в качестве свободного, независимого, автономного субъекта и каждый по праву является господином самому себе, то отношения между ними могут основываться прежде всего на добровольном обмене продуктами своего труда, регулируемом правилами, о которых они договариваются.

Формулируя принципы нового мировоззрения, мыслители XVIIв. исходят из того, что индивидуальная свобода составляет высшую человеческую ценность, гарантией которой и выступает частная собственность. Частная собственность в их представлении оказывается материализованной свободой. Таким образом, если исходным является свободный отдельный собственник, то отношения в обществе могут быть основанными на договоре, контракте.

Основоположники мировоззрения Нового времени выступили против идеи «божественного права», разработав теорию «естественного права». На смену «божественному праву», провозглашавшему равенство людей перед Богом, из чего формировался христианский нравственный гуманизм, видевший в каждом человеке божественное творение, склонное к добродетели, милосердию, искуплению греховности, приходит «естественное право». На основе этого права развивается идея юридического гуманизма с его максимой равенства перед Законом. Не любовь, не жалость, не сострадание должен испытывать один индивид по отношению к другому, а уважение к его столь же естественным правам и равным его собственным.

Юридический гуманизм предполагает в каждом индивиде наличие такой разумности, которая не позволяет им поступать во вред себе. «Не делай другому того, – говорит Гоббс в «Левиафане», – чего не хотел бы, чтобы делали тебе»[11]. Этот закон Гоббс рассматривает как естественный. Переход к правовому, юридическому регулированию общественных отношений означал новый этап не только в истории гуманизма, но и в истории философии: появилась новая форма мировоззрения – юридическое.

Развернутую характеристику юридического мировоззрения дал Ф. Энгельс в работе «Юридический социализм». К сожалению, мы вынуждены ограничиться лишь несколькими цитатами из нее. Сравнивая мировоззрение Нового времени со средневековым, которое он называет «по преимуществу теологическим», мировоззрение Нового времени Энгельс определяет как юридическое мировоззрение[12]. Какие существенные черты этого мировоззрения выделяет Энгельс?

1. «Место догмы, божественного права заняло право человека, место церкви заняло государство»; 2. «Равенство перед законом»; 3. «Юридический способ мышления»; 4. «Договорные отношения… предъявляют требование на общественные правила, которые могут быть даны только обществом в целом – на правовые нормы…»[13].

Энгельс делает одно примечательное замечание, говоря: «Это было теологическое мировоззрение, которому придали светский характер». То есть это было в достаточной степени догматическое мировоззрение, в котором на смену культу Бога приходит культ Природы, естественного Закона. Речь идет не о теологизме в буквальном смысле, а именно о догматизме, о замене одних догм другими, хотя исключать полностью теологический элемент в юридическом мировоззрении не стоит. Дело в том, что «естественными законами» философы Нового времени считали законы разума. Но поскольку разум дан человеку Богом, так, например, считал Т. Гоббс, чтобы человек вел разумный – здравомыслящий – образ жизни, то получается, что «естественный закон» – закон Бога. Однако Бог тоже весьма специфичен, скорее это Анти-Бог, поскольку в действительности культ Природы оттеснил культ Бога.

Разумность закона усматривается в его требовании справедливости, которая в конечном итоге понимается как эквивалентный обмен на основе строгих юридических норм, соблюдаемых всеми сторонами.

Не трудно заметить, что это специфический юридический способ мышления: правовой подход принял универсальный характер. Философы Нового времени понимали нормы права разумными в силу их «естественности», признав разумной саму природу. По сути дела, вся объективная реальность, включая и социальные отношения, общество оказывались, таким образом, природной действительностью. «Природой» называют «все сущее, включая и человека, все, что могло быть подвергнуто опытному изучению и тем самым рациональному объяснению»[14].

Следовать требованиям права – это следовать требованиям «естественного закона». Следовательно, юридическое мировоззрение не сводится лишь к социально-политическим воззрениям: картина мира в целом приобретает юридический оттенок. Под «юридическим» оттенком мы и понимаем юридический способ мышления, который распространяется на мир в целом. Надо принять во внимание и такой факт. В Новое время не было жесткого размежевания на естественные и гуманитарные науки по их методу. Размежевание возникнет позже, в конце XIXв. Более того, как пишет А. Огурцов, «основатели новой науки экстраполировали методы, развитые в гуманитарном знании, прежде всего в лингвистике и истории, на познание естественных объектов»[15].

Для обоснования закономерности, необходимости возникших общественных отношений мыслители Нового времени ссылались на «естественный закон», на «естественное право», которые оказывались такими же законами, как законы Кеплера, Ньютона: вечными и неизменными.

Юридическое мировоззрение – это выражение настроений новых социальных групп, которые освобождались от власти сословных и корпоративных прав феодального общества и которые стремились закрепить свою личностную самостоятельность и независимость, свои индивидуальные права. Индивидуальные права и свободы в буржуазном обществе всегда стоят на первом месте. Во всем этом было немало иллюзий: вещные общественные отношения рассматриваются как наилучшие, чуть ли не идеальные, соответствующие самой природе человека. Идеологам Нового времени мир вещных отношений представляется «естественным», вечным. Логика их рассуждений довольно простая. Например, логика рассуждений Локка выглядит так: пока существует человек, он вынужден трудиться. Вследствие этого всегда будет существовать товарное производство: труд есть производство товаров. Товары предполагают их собственников. Значит, частная собственность является вечной.

Мыслителям Нового Времени индивид их времени представлялся не исторически сформировавшимся, а вечно существующим, исходным пунктом истории, «ибо именно он признается у них индивидом, соответствующим природе, согласно их представлению о человеческой природе, признается не чем-то возникающим в ходе истории, а чем-то данным самой природе. Эта иллюзия была до сих пор свойственна каждой новой эпохе…»[16]. Философы Нового времени с этих позиций оценивали социальные отношения средневековья как «неразумные», «неестественные», отклоняющиеся от «естественной» природы человека: «Естественные отношения» – это отношения общественного договора. Но об этом разговор впереди.

В условиях формирующегося буржуазного общества правовой, юридический гуманизм оказывался «единственно возможным способом открывать перед индивидами новое поприще более свободного развития»[17].Поэтому-то Маркс и делает вывод, что только при вещных отношениях – отношениях обмена меновыми стоимостями – стало возможным «триединство собственности, свободы и равенства»[18]. Вещные отношения – это заметный шаг на пути общественного прогресса.