Российское гуманистическое общество

Личность – главный ценностный субъект гуманизма, и только она способна уникально соединить в своём жизненном пространстве человеческие ценности и противостоять антиценностям. Борьба человека за человека как личность протекает в современном мире не менее остро, чем в эпоху Ренессанса.

XXI столетие только началось, но оно уже ранено событиями не менее трагическими, чем те, которые произошли в первой половине ХХ века. Суть этих событий также остается прежней. За кровью и смертью, которые несут современные войны и теракты, стоит политический цинизм, жажда политической, финансово-экономической и идеологической власти, выражающейся в преступном отношении к человеку и его жизни как таковой. Человеческая деструктивность, анатомия которой была описана многими мыслителями ХХ в. от Н.А. Бердяева и Л.И. Шестова до Э. Фромма, П. Куртца и Н.Н. Моисеева, продолжает выражаться в насилии над человеком, в разрушении его личности, в погружении его в мир животных страхов и фантомов мощных виртуальных реальностей современного информационного пространства, в продолжающемся осквернении и опустошении природы. Та же деструктивность выражается в попытках погрузить человека в мир ложных ценностей, выдаваемых за подлинные и достойные человека. Манипуляция человеческим сознанием, преступная профессиональная игра на его слабостях, провокация преступлений – всё это смертельно опасные болезни, угрожающие человечеству.

Что может противостоять античеловечным силам современного общества? Часть россиян обратилась к церкви в надежде на утешение и облегчение своего душевного дискомфорта. Наиболее активная оказалась вовлечённой в рыночные отношения, в бизнес, оказавшийся на деле столь диким, преступным и коррумпированным, что не позволяет говорить о том, что в этой области общественной жизни возникают и культивируются какие-то реальные ценности. Они скорее разрушаются молодым и диким российским капитализмом.

Реальными факторами гуманизации общества в условиях жёсткой борьбы за власть, ставки государства на укрепление власти, на силовые способы решения социальных конфликтов и болезней остаются сферы народного образования и науки. Весомым вкладом в развитие и укрепление фундаментальных ценностей культуры в России могли бы стать институты гражданского общества, причем не столько правозащитного, сколько культурно-просветительского и этического характера. Именно такого рода организации сыграли на Западе существенную роль в деле демократического, правового и морального прогресса, в укреплении гуманистического вектора развития культуры, укрепления статуса личности.[1]

Трудности и новые вызовы на пути демократизации и нравственного прогресса не отменяют, а, напротив, обостряют необходимость работы разума по прояснению ценности личности, ее глубинного экзистенциального пласта. Понимая это, теоретики гуманизма делают личность экзистенциально-аксиологическим центром всей парадигмы современного гуманизма.

Как показывает анализ историографии гуманизма последних двух десятилетий, в трудах российских учёных можно зафиксировать тенденцию учёта теоретических наработок европейской мысли ХХ в. при формировании парадигмы гуманизма, отвечающей как национальным, так и общечеловеческим интересам.

Спектр вопросов, связанных в современном гуманизме с изучением личности как ценности, огромен. В силу широчайшей сферы приложения гуманистической мысли, отдельно выделим в современном гуманизме персоналистически-экзистенциальное направление, представленное светской и религиозной линией исследований. Это тем более необходимо, ввиду особой роли рецепции экзистенциализма современным, по преимуществу российским гуманизмом, находящимся в фазе своего становления в качестве отечественной культурной парадигмы.

В первую очередь укажем на то, что это проблема специфики ценности человека как такового. Сюда включён целый спектр вопросов о смысле таких атрибутивов, как абсолютная, субстанциальная, приоритетная, основополагающая, высшая, верховная, центральная, безусловная, относительная, внутренняя ценность человека; далее, это ценностные признаки личного существования и фундаментальные характеристики и качества личности. Следует отметить наличие широкого спектра исследований этой проблемы в современном гуманизме. Личность рассматривается в максимально возможных измерениях – ноосферном, социальном и индивидуальном – во всей их сложности, многогранности и взаимосвязях. Эти проблемы отразились в работах таких исследователей, как Л.Е. Балашов, Б.Н. Бессонов, И.М. Борзенко, Г.В. Гивишвили, Я. Головин, А.Г. Круглов, В.А. Кувакин, Д.А. Леонтьев, А. В. Разин, И.Т. Фролов, Л.И. Яковлева. Среди зарубежных ученых эти вопросы исследуются в трудах Г. Блэкхема, П. Куртца, Ч. Кука, К. Ламонта, Я. ван Прага, К. Роджерса, Э. Эриксона, Э. Фромма, В. Франкла и многих других.

Личность – фундаментальная категория гуманизма, обладающая высшим экзистенциально-аксиологическим статусом. По мнению историков культуры, понятия «личность» и «гуманизм» связаны каузально-генетически и принадлежат по большей части европейской культуре, проектируя и организуя ее жизнь. Так, например, Л.И. Яковлева констатирует, что эти понятия являются знаменем западной цивилизации, «готовой на деле защищать её с оружием в руках».[2] А.И. Арнольдов полагает, что «с идеи верховного и центрального значения личности и начинается желаемый нами всеми гуманизм». По его словам, «…общество, теряющее способность ценить человека, не может нормально существовать. Только то общество может считаться современным, где личность имеет возможность проявить себя во всей многогранности и многосторонности человеческой деятельности, где её значение не умаляется, а адекватно растёт; где совершился перелом в общественном сознании и психологии, когда служение общества человеку, а не наоборот, становится осознанной и желаемой реальностью».[3] А. Круглов, определяя личность человека как индивидуального существа, пишет: «Личность есть то в нас, что должно отстоять нас самих от нивелирующих или (что то же) ранжирующих посягательств социума, от всякой своей недобровольной или даже (если не тем более) добровольной социальной роли».[4]

Существует точка зрения, согласно которой личность как понятие было рождено в рамках средневековой культуры, когда человек, наконец, нашел своё место в мироздании и логических схемах миропорядка. Эту точку зрения подробно рассматривает и критикует известный исследователь ренессансной культуры В.В. Бибихин. «Неверно, – пишет он, – что цельная личность была сформирована Средневековьем или что ренессансный гуманизм поощрял самодовольную самодостаточность индивида… И неверно, что ренессансный гуманизм замкнул человека наедине с его творческими потенциями, превратив его в самодовлеющего субъекта. Ренессансная этика от Данте до Леонардо да Винчи не признавала индивида самоценным и с античной жёсткостью требовала от человека «добродетели», мужества-справедливости-мудрости».[5]

Высокая значимость личности в гуманизме признана всей предшествующей традицией гуманизма, признававшего человека исходным пунктом системы ценностных координат. Гуманизм, действительно, привел к признанию ценности индивидуальности во всех ее проявлениях. «…Формирование личности совершенствуется главным образом путём самосознания и ознакомления с различными индивидуальностями вообще», – свидетельствует Я. Бургхардт.[6] Это остается справедливым и для современного гуманизма как особого рода экзистенциального, аксиологического и психологического антропоцентризма, стремящегося быть базовой культурной парадигмой третьего тысячелетия.[7] По мнению современных исследователей, гуманизм – это убеждение в том, что человек по отношению к самому себе является абсолютной, субстанциальной и приоритетной реальностью и ценностью. Однако по отношению к другим измерениям бытия – природе, культуре и обществу, он признаётся относительной ценностью, что позволяет ему увидеть вокруг себя столь же первородные и самоценные реальности.[8]

Анализ концепции личности в современном гуманизме целесообразно начать с идеи абсолютности и приоритетности ценности человеческой личности. «Гуманизм как мировоззрение предполагает в силу развития того смысла, который вложила в него эволюция философской мысли, убеждение в исключительной, приоритетной ценности человека среди всех ценностей общества», – пишет В.А. Рыбин, анализируя смысловую динамику феномена гуманизма в историко-философской мысли.[9] Эта идея была актуальной для различных исторических периодов развития культуры, начиная с эпохи Возрождения. Не ослабевает её актуальность и в наши дни, несмотря на мнения о том, что «современная философия вошла в постантропологическую эпоху, для которой характерен отказ от идеи человека как высшей ценности, дающей ориентиры для общественного развития… Реальным результатом постантропологического мышления становится то, что социальные институты обретают большую ценность, чем человек».[10]

Безусловно, власть общего над индивидуальным, давление социума на личность, о чём с такой болью писали Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов и др. мыслители русского культурного ренессанса начала ХХ в., всегда была и остаётся реальной сегодня. Но несомненен и прогресс свободы индивида, возрастание его ценности, если мы будем рассматривать историю не в её отдельных эпизодах, а в относительно больших временных масштабах. И если даже сегодня возникают новые угрозы личностным ценностям, то эти негативные аспекты положения человека в современном мире ещё раз побуждают говорить о необходимости гуманизма как мировоззрения и общего принципа развития мировой культуры. Ряд современных исследователей (И.Т. Фролов, Ю.Г. Волков, В.С. Поликарпов и др.) неоднократно выражали мнение о необходимости «нового гуманизма», вписывающегося в реалии современного мира.

Гуманистический идеал приоритетной, основополагающей ценности человеческой личности имеет два аспекта. Это, во-первых, личный идеал, включающий в себя представление о свободной, творческой и здоровой личности, обладающей максимумом возможностей, заключённых как в самой личности, так и в имеющихся социальных и природных обстоятельствах. Такой идеал человека, мудрого и исполненного достоинства, сложившийся еще в эпоху Возрождения и называемый итальянцами вирту, сохраняет свою ценность и в наше время и, как кажется, не подвергается, в принципе, коррекции временем.

Как представляется, понятие «приоритетности» указывает здесь на то, что ценность человека как такового ближе всего самому человеку, по аналогии с принципом «возлюби ближнего как самого себя» (т.е. предполагается, что для взрослого человека естественна и первее всего любовь к самому себе). Примерно о том же говорят и простонародные выражения типа «своя рубашка ближе к телу». Это совсем не обязательно означает выражение эгоцентризма и изоляционизма личности. Мысль о приоритетной ценности человека имеет в виду лишь то, что мы, каждый из нас естественно и неизбежно является субъектом действий и носителем норм, убеждений и ценностей. Поэтому «носитель» не может не быть для себя приоритетной ценностью. Приоритет как первостепенность говорит, во-первых, о первостепенности, близости человека как ценности к самому себе, во-вторых, о высокой степени этой ценности (человека) – первостепенности этой ближайшей к нему ценности человека, т.е. самого себя. В этом смысловом ряду для гуманизма нет никаких интенций противопоставления одного человека другому, т.к. все люди по факту своего рождения и существования обладают этой первостепенной ценностью – быть человеком как экзистенцией, т.е. существованием, что само по себе ценно, хорошо, является благом. Примерно о том же говорит и определение человека как основополагающей ценности. В этом смысле человек самим фактом своего бытия полагает в основу своего существования само это существование в качестве ценности. Разумеется, эта процедура редко когда отчетливо мыслится индивидами, но она у всех людей достаточно мощно проявляется на уровне воли к жизни и инстинктов самосохранения. Таким образом, приоритетность и основоположность ценности человека относятся к сфере его жизнедеятельности в той мере, к какой он является самостоятельным, первородным и самодетерминированным существом. Но фактическая ситуация вариативна. На одном ее полюсе – бессознательная и инстинктивная защита человеком себя как приоритетной ценности, на другом – выход самой такой оценки за границы индивида: в демократическом и правовом обществе все социальные структуры и институты признают за индивидом право быть этой приоритетной и основополагающей ценностью. И не только признавать, но и уважать его как такую ценность.

Столь же важным для прояснения ценности человека является его определение как абсолютной ценности. Следует отметить, что в данном случае между отечественными и зарубежными исследователями гуманизма имеется заметное различие. Последние практически не употребляют таких понятий, как «абсолют», «дух» и «душа». Понятие абсолюта рассматривается ими как метафизическое и не рабочее. Характерно, что у Л. Шестова также была явная тенденция избегать таких традиционно метафизических понятий, как «вечность» и «абсолют».[11]

Другая причина не обращаться к этим категориям состоит в стремлении освободиться от понятий, традиционных для религиозного сознания. Этим достигается двоякий эффект: во-первых, подчеркивается светский, мирской характер гуманизма, и, во-вторых, нежелание быть обвиненными своими оппонентами из теистического лагеря в приписывании человеку божественных атрибутов, что в свою очередь позволят теистам квалифицировать гуманизм как форму демонизма и квазирелигии, выражения гордыни и высокомерия.

Между тем, в работах отечественных ученых встречаются употребления атрибутива «абсолютный» при характеристике человека как ценности. А. Круглов подчёркивает многозначность категории «абсолют». В частности, это нечто трансцендентное, «запредельное», идеал, к которому человек может приближаться лишь асимптотически. Но для здравого смысла, в мирском, обиходном значении «”абсолют” – абсурд, в который “возводят”, – то же, что крайность или неправильное обобщение: возведение какой-нибудь реальной закономерности в непостижимую уму (бессмысленный) закон; интерполяция некоего правила за пределы его применимости».[12]

В.А. Кувакин не склонен целиком отказываться от характеристики человека как абсолютной ценности, но в этом контексте налагает на смысл этого термина ряд существенных ограничений. Во-первых, он подчеркивает, что абсолютной ценность может быть только в одном отношении – в отношении личности к самой себе ввиду абсолютной (безальтернативной и тотальной) связи человека с самим собой (принцип самотождественности человека). За рамками внутриличностных отношений ценность человека относительная.[13] В специальном параграфе коллективной работы «Человечность человека» – «Как понимать идею абсолютной ценности человека?», написанном В.А. Кувакиным, подчеркивается, что современные гуманисты должны учитывать критику гуманизма как со стороны теистов, так и со стороны сторонников приоритета социальных или иных, находящихся за рамками непосредственно человека ценностей: экологических, космических и др., считающих ценность человека деривативной, производной от иных реальностей – биологических, природных, космических или трансцендентных. «Речь идет об особого рода абсолютной ценности человека, о его ценности по отношению к самому себе. Такого рода абсолютность означает только одно: жизнь человека, его существование принадлежит ему самому, а сам он принадлежит своей жизни, своему существованию. Это вытекает из самой сущности всех созданий бесконечно богатой и мудрой саморазвивающейся матери-природы… Здесь нет никаких средних или переходных точек: человек либо есть, либо его нет. И то и другое абсолютно».[14]

Идея абсолютной ценности человека, не противостоящего и не враждебного миру, во все времена принадлежала гуманизму. Она – не более чем точка отсчета человеческих достижений, «абсолютный нуль».[15] Но эта приоритетная, исходная ценность помогала и помогает людям освободиться от страхов перед природой, трансцендентными силами и многообразными формами социальной зависимости. Она помогала уравнять в правах общество и человека и тем самым способствовала демократическому развитию прежде всего европейской культуры. Сейчас признание того, что гуманизм сделал возможным существование демократии, переросло в факт, не требующий все новых и новых доказательств. «Гуманизм и демократия идут рука об руку, и демократический образ жизни лучше всего оправдывает себя теми благами, которые он несет человечеству», – замечает Пол Куртц, разъясняя приоритет светской гуманистической парадигмы по сравнению с другими.[16]

В своей концепции личности и её ценности как таковой гуманизм не ограничивается исключительно философским пониманием этой проблемы, а учитывает и научные разработки, особенно в сфере психологии, образования и моральных отношений.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] См. Чёрный Ю.Ю. Современный гуманизм, с. 126–159.
[2] Яковлева Л. И. Понятия личности и гуманизма – парадигмы западной цивилизации // Возможность невозможного: планетарный гуманизм для России и мира, с. 267.
[3] Арнольдов А.И. Гуманистический идеал философии XXI века // Российское общество XXI века в контексте глобальных трансформаций: социально-философский аспект: Материалы «круглого стола». – М., 2002, с. 14–15.
[4] Круглов А.Г. Словарь (К–Н). – Екатеринбург: «Деловая книга», 1999, с. 97.
[5] Бибихин В.В. Новый ренессанс, с. 172.
[6] Бургхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения, с. 279.
[7] См. Кувакин В. А. Твой рай и ад; «Гуманистический манифест 2000. Призыв к новому планетарному гуманизму» // Здравый смысл. 1999, № 1 (13), С. 2–38; Куртц П. Гуманизм и скептицизм – парадигмы культуры третьего тысячелетия // Здравый смысл. 2000, № 3 (17), с. 1–11.
[8] Кувакин В.А. Гуманизм как система ценностей. – В кн.: Борзенко И. М., Кувакин В.А., Кудишина А. А. Основы современного гуманизма, с. 154.
[9] Рыбин В.А. Гуманизм: опыт философского осмысления // Высшее образование сегодня. 2004, № 10, с. 38.
[10] Галенко С.П., Ремезова И.И. Философская антропология после «конца света» (Обзор отечественных источников 1988–2000 гг.). – Философия в ХХ веке: В 2 ч.: Сб. обзоров и рефератов / РАН ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. Отд. Философии. – М., 2001. – Ч. 1, с. 182. См. также: Марков Б.Ф. Философская антропология «после смерти человека» в России и на Западе // Вече: Альманах русской философии и культуры. – СПб., 1997, с. 170.
[11] Такое же осторожное отношение к абсолютам мы находим и у другого выдающегося гуманиста и экзистенциалиста К. Ясперса: «Высокомерная убеждённость в абсолютно истинном уничтожает истину в мире» (Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М.: Республика, 1994, с. 455).
[12] Круглов А.Г. Словарь: Психология и характерология понятий («А – И»). – М.: «Гнозис», 2000, с. 9.
[13] Кувакин В.А. Гуманистическое мировоззрение. – В кн.: И.М. Борзенко, Кувакин В.А. Кудишина А.А. Человечность человека, с. 122.
[14] Там же, с. 129. «Но, – продолжает В.А. Кувакин, – люди гуманных убеждений идут дальше и утверждают, что в себе и для себя все в мире имеет абсолютную ценность. Каждая букашка или растение, каждая звезда или галактика уникальны, и, сознают они это или нет, все они, как и всё в мире, стремятся к тому, чтобы быть, к самосохранению всеми имеющимися у них возможностями». (Там же, с. 129.)
[15] «Как всякая точка отсчета, абсолютная ценность человека – не более чем «абсолютный ноль». Это ноль подобен точке пересечения осей координат, и он абсолютен потому, что открывает возможность для бесконечного процесса восхождения , увеличения ценностного ”рейтинга” индивида… Именно здесь в этой точке, у всех практически здоровых людей налицо абсолютное равенство возможностей» (Философская антропология: Учебное пособие / Под ред. С.А. Лебедева – М.: ИКЦ «Академкнига», 2005, с. 248).
[16] Куртц П. Гуманизм и скептицизм – парадигмы культуры третьего тысячелетия, с. 36. На связь гуманизма с процессом формирования новой шкалы демократических ценностей обращается внимание в монографии Г.В. Гивишвили «Феномен гуманизма». Он развивает мысль о том, что уже античная демократия породила героев нового гуманистического закала – рыцарей чести, свободы духа и независимости мысли. Она показала, в чем состоит подлинное величие человека, кто заслуживает и кто не достоин именоваться человеком. Действительно, гуманизм предполагает в личности ряд определенных качеств, позволяющих обрести максимально возможную человечность, но, в качестве критического замечания автору, следует добавить, что гуманизм продолжает видеть в человеке человека даже в случае его падения и расчеловечивания. Гуманизм – это, прежде всего, практика человечного (то есть сочувственного, понимающего и в этом смысле эмпатического и альтруистичного) повседневного бытия человека.