Российское гуманистическое общество

Владимир Каганов

Введение

  Предлагая читателю свои размышления о современном гуманизме, я хотел бы предварить их двумя замечаниями. Во-первых, я не претендую здесь на полноту охвата всех проблем современного гуманизма – для этого потребовалась бы солидная монография. Это именно этюды, посвящённые нескольким важным, на мой взгляд, проблемам. Во-вторых, я излагаю здесь свои личные взгляды, которые в чём-то могут не совпадать с взглядами других авторов. Я надеюсь, что такая независимость взглядов вполне отвечает творческому духу гуманизма и свободе мнений, принятой в научном мире.

  Мой подход к гуманизму в самом кратком виде – антропохолизм как целостный подход к человеку и интегральный гуманизм как попытка синтеза высших достижений разных культур в осознании гуманистических ценностей и принципов гуманизма. Речь идет о тех культурах, в которых философская и религиозная мысль поднялись до осознания особого положения человека в природном и социальном мире и особых задач, стоящих перед ним. Из этого осознания исторически вырос гуманизм в его разных версиях. И эти разные версии могут сильно отличаться даже в пределах одной культуры (как, например, светский гуманизм, марксизм, христианский персонализм и экзистенциализм). Разделяя лично позиции светского гуманизма, я не отрицаю значения ни ренессансного гуманизма, ни буржуазно-просветительского гуманизма, ни христианского персонализма, ни марксизма, ни экзистенциализма – все эти виды гуманизма так или иначе способствовали утверждению достоинства, прав и свобод человека и сыграли важную роль в становлении современного гуманизма. (Говоря о марксизме и экзистенциализме, я имею в виду их гуманистическое содержание, а не эти учения в целом). Приходится признать, что современный гуманизм соединяет в себе разные виды гуманизма, среди которых светский гуманизм – лишь одна из ветвей. Было бы неразумно отказывать иным ветвям гуманизма в праве называться гуманистическими. Важно выделить то главное, в чём мы все едины, и искать пути к сотрудничеству и единству. Гуманизм – это живое мировоззрение и практика, и важно не замыкаться в сектантстве – особенно перед лицом тех могущественных сил, которые враждебны гуманизму и человеку. Такова моя позиция в данном вопросе.  

1. АНТРОПОХОЛИЗМ КАК ЦЕЛОСТНЫЙ ПОДХОД К ЧЕЛОВЕКУ

  Чтобы стать сознательным гуманистом, необходимо выработать целостное мировоззрение, в котором должно быть определено отношение к проблеме человека. Надо сказать, что это непростая задача, и было бы легче всего уклониться от её решения и рассматривать человека как нечто самоочевидное, изначально данное нам в опыте и в саморефлексии. Но это обывательская точка зрения, и сознательный гуманист не может разделять ее. Достаточно познакомиться с обширной литературой по философской антропологии, психологии, социальной психологии, социологии, этике и социальной философии, чтобы убедиться, что проблема человека далеко не проста, и лучшие умы человечества немало потрудились над её решением. Увы, никакого окончательного и бесспорного решения этой проблемы на сегодня у нас нет, и трудно надеяться, что оно появится в близком будущем. Разные мировоззрения создают разную базу для понимания человека и, соответственно, разные виды гуманизма, о чем уже было сказано выше. Научное и ненаучное (художественное, философское, этическое, эстетическое) познание человека даёт нам обширный и богатый материал, на основе которого строится современное человекознание. И гуманизм не может игнорировать всей совокупности знаний о человеке, которую добыли мыслители прошлого. Задача заключается в том, чтобы на основе достижений прошлого выйти к современному гуманизму, способному не только понимать человека, но и активно участвовать в общественной жизни людей, помогая раскрыть и проявить лучшие качества человека. Любой априорный и догматический подход (например, религиозный или материалистический) для гуманиста заведомо неприемлем, так как он сужает наши знания о человеке и диктует предвзятую позицию. Познание человека продолжается, и нас ждёт ещё немало открытий и сюрпризов на этом пути. Тайны человека ещё далеко не разгаданы и ученым здесь предстоит немало работы. Но, при всех успехах научного познания человека, тайна личности, тайна свободы, скорее всего, никогда не будут разгаданы. Они выходят за рамки возможностей науки.

  Разумеется, любой гуманист может сам выбрать для себя наиболее близкое ему мировоззрение – светское или религиозное, естественнонаучное или гуманитарное (хотя в жизни формирование мировоззрения идет спонтанно и в целом незаметно). Равным образом, в силу той или иной национальной и культурной принадлежности человека, для кого-то ближе западный подход, для кого-то – индийский, китайский и т. д. Никто не должен навязывать другим своё мировоззрение и свой подход как единственно верные. Диалог культур в поисках взаимопонимания и согласия – оптимальный путь преодоления существующих противоречий. Терпимость и плюрализм взглядов – необходимое качество гуманистов. К сожалению, слишком часто мы об этом забываем. При этом основные факты и хорошо доказанные научные положения вряд ли могут быть поставлены под сомнение. Но следует понимать, что любой односторонний подход к проблеме человека неудовлетворителен. Человек – это целостная система, в которой природное и социальное тесно связаны, причем структура этой связи достаточно сложна и не до конца изучена. Необходим целостный, интегральный подход к исследованию человека. Такой подход я называю антропохолизмом (от греч. Anthropos– человек и holos– целый). Антропохолизм – это целостная система знаний о человеке, полученных в результате достижений естественных, гуманитарных и общественных наук. Я считаю необходимым ввести этот новый термин, поскольку у нас нет другого понятия, выражающего данное содержание. Надеюсь, что исследователи примут этот новый термин, и он закрепится в философском словаре.

В истории философии проблема целостного подхода к человеку неоднократно привлекала к себе внимание разных мыслителей. Платон и Аристотель, Лейбниц и Спиноза, Кант и Гегель, Фейербах и Маркс и другие пытались рассмотреть эту проблему с разных позиций. Развитие биологии, психологии и других наук о человеке позволило поставить эту проблему на более строгую научную почву. В трудах множества современных западных школ гуманитарно-антропологического направления можно обнаружить отдельные высказывания, суждения, идеи или концепции, в которых содержатся попытки осмыслить человеческое бытие с точки зрения его тотальности, целостности и универсального самоопределения: в концепции персонализма (Э. Мунье, Ж. Лакруа), философии жизни (А. Шопенгауэр, А. Бергсон, Ф. Ницше), экзистенциализма (Н. Бердяев, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж-П. Сартр, Э. Левинас), философской антропологии (М. Шелер, А. Гелен, Г. Плеснер, М. Ландман), феноменологии (Э. Гуссерль), психоанализа (3. Фрейд, Э. Фромм, К. Г. Юнг) предлагаются различные модели, критерии и способы интеграции и самоидентификации человека. Анализ целостной личности через межличностную коммуникацию проводился в трудах М. Бубера, Ю. Хабермаса, К. Ясперса, В. Франкла.

  В истории отечественной мысли традиция целостного постижения человека имеет глубокие корни. Еще древнерусский мыслитель XII века Кирилл Туровский выдвигал идею органического единства тела и души человека. В русской религиозной философии XX века (П. Флоренский, Л. Шестов, С. Булгаков, Б. Вышеславцев, С. Франк и др.) основой целостности и гармонии человеческого бытия, связанного с божественной силой, считается его духовность. Философия космизма (В. Вернадский, К. Циолковский, А. Чижевский) отстаивала идею непрерывной эволюции человека, который через органическое единство социокультурного, технологического и духовного развития достигнет целостного самоутверждения. Идеи системного подхода, принципы философско-эстетической рефлексии целостного бытия человека разрабатывали В. Соловьев, М. Бахтин, А. Лосев; анализ интегративной роли духовно-творческих факторов проводился в трудах Н. А. Бердяева, Г. С. Батищева, М. К. Мамардашвили, психологов С. Л. Рубинштейна, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и других. Перечень названных направлений исследования человека как целостной системы, далеко не полный. Научные исследования человека идут как «вглубь» – вплоть до генетики, так и «вширь» – вплоть до концепции ноосферы как целостного проявления разумной деятельности человека. Эти исследования по-новому освещают и проблемы антропогенеза, эволюции и развития человечества как вида. Хотя на протяжении последних 40 – 35 тысяч лет человек существовал как единый вид HomoSapiens, многие ученые считают, что под влиянием различных мутагенных факторов его эволюция продолжается. Достижения генной инженерии могут внести в этот процесс важные коррективы. Не имея здесь возможности подробно обсуждать эту важную тему, замечу лишь, что для гуманизма сама возможность эволюционных изменений современного человека не должна казаться чем-то странным. Раз и навсегда отказавшись от идеи креационизма, научная теория эволюции не может остановиться на догматических предпосылках, которые исключают возможность дальнейшей эволюции человека – не только социальной, но и биологической. Вопрос о том, в каком направлении может пойти эта эволюция, остается открытым. Неясно также, к каким последствиям может привести неизбежная дивергенция вида HomoSapiensв эволюционной перспективе. Хотелось бы верить, что это будет HomoSapiensetHumanus, который сможет построить более разумную и гуманную цивилизацию, чем та, которую мы имеем сейчас. Но эти размышления, видимо, больше относятся пока к области фантастики. Достаточно сказать, что социокультурная панорама современного человека настолько широка, что от примитивных племён Африки до современного цивилизованного человека дистанция ещё очень и очень велика.

2. ИНТЕГРАЛЬНЫЙ ГУМАНИЗМ

Хотя происхождение европейского гуманизма обычно связывают с периодом Римской империи и, в частности, с именами М. Т. Цицерона (106 г. до н. э. – 43 г. до н. э.) и Л. А. Сенеки (4 г. до н. э. – 65 г.), о зрелом гуманизме уместно говорить лишь начиная с эпохи Возрождения. История итальянского гуманизма эпохи Возрождения изучена в нашей стране достаточно подробно и хорошо, и здесь нет смысла давать ей подробную характеристику. Укажем лишь имена ведущих советских специалистов по культуре эпохи Возрождения и итальянскому гуманизму: М. В. Алпатов, Л. М. Баткин, Л. М. Брагина, Ф. М. Бурлацкий, Б. Р. Виппер, А. Х. Горфункель, И. Е. Данилова, Б. Г. Кузнецов, А. Ф. Лосев, И. П. Медведев, А. Н. Немилов, И. Н. Осиновский, Л. Е. Пинский, Н. В. Ревякина, В. И. Рутенбург, М. М. Смирин, Р. И. Хлодовский, А. Э. Штекли и другие. Научные работы указанных авторов и переводы итальянских гуманистов заложили прочную основу изучения в нашей стране наследия гуманистов и явились важным теоретическим источником возрождения гуманизма в постсоветский период. Немалую роль сыграли эти работы и для знакомства широкой публики с культурой и искусством эпохи Возрождения в нашей стране.

  Здесь будет полезно уточнить, что, собственно, понимали под гуманизмом в эпоху итальянского Возрождения, тем более что неразборчивое употребление этого термина способно внести путаницу в умы. Л.М. Баткин пишет: «Кого в итальянском XVвеке мы вправе считать гуманистами? Очевидно, тех, кто участвовал в культурном движении, называемом “гуманизмом”. В таком случае, что мы подразумеваем под “гуманизмом”? …Выясняется, что ответить на такой простой вопрос нелегко.

  Первоначальная латинская форма этого понятия – “studiahumanitatis”. Ввели его сами гуманисты, перетолковав по-своему Цицерона. Значило оно тогда примерно следующее: “Ревностное изучение всего, что составляет целостность человеческого духа”. Потому что “humanitas” – это именно полнота и нераздельность природы человека. Леонардо Бруни определял studiahumanitatisкак “познание тех вещей, которые относятся к жизни и нравам и которые совершенствуют и украшают человека. Салютати указывал на полисемичность слова “humanitas”, полагая, что в нём соединились “добродетель и ученость” (virtusatquedoctrina). Но каждый из двух смыслов включал в себя много других. Например, «ученость» предполагала универсальность знаний на основе владения «словесностью» (litterae), а «добродетель», помимо душевной кротости и доброжелательности (benignitas), означавшая способность правильно себя вести, была неотторжима от классической образованности и, следовательно, оказывалась не врождённым свойством или благодатью, а чем-то индивидуально достигнутым благодаря неусыпным бдениям над латинскими и греческими рукописями...

  Сказанного довольно, чтобы убедиться: выражение “studiahumanitatis” в сущности, непереводимо. «Гуманистические занятия», «гуманизм»? Но в XIV– XVвв. гуманисты ничего не знали о «гуманизме». Их выражение “studiahumanitatis” невозможно безоговорочно заменить нашим не потому, что оно многосмысленно, а потому что смыслы эти принадлежат культуре, непохожей на нашу, и требуют проникновения в суть Возрождения. Кстати, понятие «возрождение» тоже употреблялось применительно к интересующей нас эпохе уже гуманистами и тоже отнюдь не становится от этого бесспорней. В качестве научных терминов оба слова были изобретены заново позднейшей историографией. Термин «гуманизм» впервые применил, по-видимому, в 1808 г. педагог Ф. Нитхаммер, друг Шиллера и Гегеля; но только Г. Фойгт выделил «первый век гуманизма», т. е. то, что затем сочтут временем «раннего» гуманизма, в узком, «этико-филологическом» значении. За прошедшие с тех пор сто лет содержание понятия «итальянский гуманизм» не раз менялось – и неизбежно продолжает меняться» (Л. М. Баткин, [1], с. 6-7).

  Эта пространная цитата понадобилась мне для того, чтобы яснее подчеркнуть необходимость исторического подхода к тому сложному явлению, которое мы обозначаем словом «гуманизм». Ведь если следовать словарному определению этого термина, «Гумани́зм (от лат. humanitas – человечность, humanus – человечный, homo – человек) – мировоззрение, в центре которого находится идея человека как высшей ценности; возникло как философское течение в эпоху Возрождения». И все «гуманистические занятия», “studiahumanitatis”, которые составляли центральный смысл ренессансного гуманизма, при этом благополучно исчезают. И получается, что если мы признаём высокую ценность человека, его достоинства и прав, его разума и свободы, то мы уже гуманисты. Высокая культура, знания, необходимость неустанных занятий науками и искусствами, нравственное воспитание при этом как бы уже не считаются обязательными. К сожалению, с таким упрощённым пониманием гуманизма приходится встречаться и в наши дни.

  Несомненно, говоря о гуманизме эпохи Возрождения, мы должны были бы сказать и о христианском гуманизме Эразма Роттердамского и Томаса Мора, и о том, что итальянские гуманисты были, в основном, платониками, то есть, во всяком случае, не материалистами, и о многом другом. Но это завело бы нас слишком далеко. Хотя сознательный гуманист, безусловно, должен знать историю гуманизма. И понимать его социальную природу и его роль в формировании буржуазного общества. Макиавеллизм – это ведь тоже побочный сын итальянского гуманизма. И нарождавшийся буржуазный индивидуализм – его законное дитя. Возрождение и тесно связанное с ним движение гуманизма было продуктом высокоразвитой городской культуры. Шедевры гениальных итальянских художников, гуманистическая публицистика и поэзия, произведения выдающихся философов и политических мыслителей Возрождения были доступны лишь немногим образованным людям. Конечно, художественные и научные достижения Ренессанса оказали значительное, хотя и косвенное воздействие на образ мыслей горожан. Но, несомненно, что ренессансная культура выглядела на фоне общей темноты и невежества чем-то преждевременным, далёким от обычной жизни. Для народных масс гуманизм оказался чуждым, он был уделом узкого круга аристократов и интеллигенции. Гораздо ближе широким массам было движение Реформации, сохранявшее связь с христианской религией. В обществе, где господствующей формой мировоззрения продолжала оставаться религия, связь гуманизма с христианством была неизбежна. Но гуманисты вывели человеческую мысль на путь свободного познания и творчества, открыли небывалые перспективы для свободного человеческого разума и широкой деятельности. Были заложены основы светского искусства и познания природы, явилось новое самосознание человека как свободного творца, а не «раба Божьего».

  Ренессансный гуманизм, открывший и обосновавший ценность и достоинство личности отдельного человека, выделив её из родового и социального коллектива, заложил начало европейского индивидуализма. Социокультурные аспекты этого процесса глубоко исследованы в работах Л. М. Баткина [2] и И. С. Кона [3]. К сожалению, мы не можем здесь остановиться подробнее на этой важнейшей теме – генезисе индивидуализма. Вместе с тем, понимая её важность для гуманистического сознания, было бы неправильно вовсе не сказать об этом. К сожалению, далеко не все понимают огромную роль ренессансного гуманизма в формировании осознания индивидуальности и личности, слабо осознанных в прежних культурах, а кое-где не осознанных и до сих пор. Вместе с тем, это была настоящая антропологическая революция, впервые выделившая личность из родового и социального коллектива, наделившая её духовной, моральной и интеллектуальной суверенностью. В ходе капиталистического развития общества это привело к буржуазному индивидуализму со всеми его недостатками и пороками (см. Ю. А. Замошкин [4]). Обратная сторона индивидуализма – атомизация человеческого мира, распад его на множество самодостаточных индивидов, утверждающих себя в мире. Предельно освободив себя в своём самоутверждении от общества, индивид на деле становится его врагом, ибо реально он никуда от общества не ушёл и общество теперь противостоит ему как враждебная сила. И это – прямой путь к антигуманизму. Такова трагическая диалектика буржуазного индивидуализма, на почве которого вырос весь европейский гуманизм. Гуманистическое решение этой проблемы – поиски гармонии личности и общества, возможной лишь при гуманистической перестройке общества (см. об этом Т. Ярошевский [5]). Поиски этого решения продолжаются.

  Ещё раз сформулирую основное диалектическое противоречие гуманизма – противоречие между личностью и обществом. Гуманист должен обладать ярко выраженным сознанием своей индивидуальности, уникальности и неповторимости своей личности и постоянно утверждать её в жизни и творчестве. И здесь появляется угроза крайнего индивидуализма, отчуждения от других людей, от общества, утраты человеческих связей и душевных привязанностей. С другой стороны, гуманист должен чувствовать и осознавать свою неразрывную связь с миром и другими людьми, разделять их заботы и тревоги, быть другом всех людей и сыном своего народа. И здесь появляется угроза растворения личности в целом, в коллективе, утрата личной свободы, своего «я» в его неповторимости. Как же найти золотую середину и пройти между Сциллой индивидуализма и Харибдой тотальной социальности?

  Это личная экзистенциальная проблема, и каждый должен решать её сам для себя, живя в данном обществе и находясь в конкретной ситуации. Вряд ли здесь может быть найдено универсальное решение. Ни в буржуазном, ни в социалистическом обществе эту проблему не удалось решить удовлетворительным образом. Мы можем лишь вновь и вновь стремиться найти золотую середину, плывя, как Одиссей, по жизни на свой страх и риск, и всякий раз делая свой выбор. Её несомненной опорой является культура как универсальная форма общности людей, не растворяющая личность в массе, оставляющая каждому возможность быть собой, сохраняя связь с другими. Если всё же нужно как-то определить здесь философскую позицию гуманизма, то я определяю её как интегральный гуманизм. Хочу заметить, что впервые понятие «интегральный гуманизм» ввёл французский католический философ-персоналист Жак Маритен – но в чисто католическом смысле. Я придаю этому понятию общечеловеческий смысл. Суть его в том, чтобы быть человеком при всех обстоятельствах, преодолевая все формы отчуждения и бесчеловечности. В этом смысле религиозный и светский гуманизм должны искать формы диалога и взаимопонимания, сознавая свою общую ответственность. Что может объединить религиозных и светских гуманистов? В первую очередь, осознание глобального кризиса, который угрожает всему человечеству, и с которым нужно бороться всем вместе. Второе – осознание несовершенства современного общества с его социальным и экономическим неравенством, угнетением и эксплуатацией людей, войнами и терроризмом, голодом и болезнями, алкоголизмом и наркоманией, борьбой за мировое господство. Наконец, третье – осознание негативного потенциала, заложенного в самом человеке и проявляющимся в эгоизмом, в подавлении разума аффектами, невежеством, агрессивностью и т. д. Если гуманисты с разными взглядами смогут прийти к осознанию этих важнейших проблем, стоящих перед человечеством, это могло бы объединить их в поисках путей их решения.

  Я решительно не принимаю отрицание важности совершенствования человека и общества, выражаемое некоторыми гуманистами (антиперфекционизм). Без стремления к совершенствованию невозможен никакой полноценный гуманизм. Мнение, что человек и так хорош, каков он есть, что общество и так хорошо и не нуждается в улучшении – это вполне обывательское мнение, ни в коей мере не отвечающее реальности. Идея воспитания человека и улучшения общества всегда была путеводной звездой всех прогрессивных мыслителей прошлого, и нет никаких причин от неё отказаться. Все лучшие достижения человечества были созданы лишь благодаря неуклонному стремлению к совершенствованию – и это стремление, надо надеяться, никогда не иссякнет в сердцах и умах людей. Без этой идеи нет ни развития, ни прогресса, без неё не могли бы существовать ни наука, ни культура, ни моральный прогресс. Пусть даже идеал совершенного человека и совершенного общества недостижим, само стремление к этому идеалу сообщает смысл человеческой жизни и всем человеческим усилиям.

3. О ВЕРЕ ГУМАНИСТОВ

  Там, где речь идёт о надёжно установленных эмпирических фактах или о теоретически выведенных законах, подтверждённых в эксперименте, естественно, можно говорить о научных знаниях, не требующих веры, а требующих способности к логическому мышлению. Но основные принципы гуманизма, в частности, этические принципы, не могут быть логически выведены из эмпирического материала и не могут быть доказаны теоретически. В них можно верить – или не верить. В связи с этим неизбежно возникает вопрос о вере гуманистов. Во что же верят гуманисты, и каковы основания их веры? Обсудим здесь этот вопрос.

  Обычно говорят, что гуманисты верят в разум человека, в его способность различать добро и зло, в свободу воли человека, в его способность к счастью и прогрессу, гуманисты верят, что рост знания позволяет людям быть мудрее и человечнее, а моральные нормы способствуют прогрессу разума, верят в то, что человек не зависит от божественного руководства и может сам руководить своим поведением. На чём же основана эта вера? Если принципы гуманизма задаются постулативно, то есть догматически, то мы можем задать вопрос, почему мы должны принять на веру данные постулаты. Имеется два ответа на этот вопрос. Первый – эти принципы установлены неким высшим авторитетом, чья мудрость неоспорима – например, Богом или мудрецами. Но здесь возникает вопрос, почему мы должны верить этим авторитетам, и так ли бесспорна их мудрость. Ведь из опыта мы знаем, что люди часто бывают неразумны, что их выбор между добром и злом часто совершается в пользу зла, что рост знаний не всегда ведёт к счастью и прогрессу, что люди чаще несчастны, чем счастливы, и т. д. Второй ответ: эти принципы интуитивно очевидны для большинства людей, то есть выражают мнение большинства (которое нужно ещё установить). При этом возникает вопрос: а что делать, если моя интуиция расходится с мнением большинства? Верить себе – или другим? Мы знаем, что большинство часто ошибается и заблуждается, а одиночки, в конечном счёте, оказываются правы. Почему же мы должны верить большинству? Позиция скептицизма здесь более обоснована, чем позиция веры. Скептик склонен всё исследовать, не принимая на веру.

  Рассмотрим другой путь обоснования принципов гуманизма. Если принципы гуманизма выводятся из каких-то других принципов – научных или метафизических, то возникает вопрос о том, насколько обоснованы эти другие принципы и почему мы должны им верить. Практически это значит, что у нас есть выбор между разными мировоззренческими позициями – объективным идеализмом, натурализмом, позитивизмом, прагматизмом, экзистенциализмом и т. д. Выбрав ту или иную позицию, мы можем попытаться вывести из неё принципы гуманизма, но совсем не очевидно, что эти выводы совпадут. Скорее, они будут отличаться друг от друга. Можно сказать, что мы получим столько версий гуманизма, сколько исходных мировоззрений мы имеем. На деле именно так и есть. Это хорошо видно на примере обоснования этики. В реальной жизни люди чаще всего смешивают эти два пути обоснования принципов гуманизма – что-то они принимают на веру, а что-то пытаются обосновать логически, рационально. Такая эклектика отнюдь не облегчает решения вопроса.

В работах некоторых гуманистов, профессионально близких к естественным наукам (например, у П. Куртца) можно встретить утверждение, что «нравственность естественна» и может быть выведена из естественно-научных соображений – научно-эволюционных и генетических. В русской литературе такие взгляды развивал известный генетик В. П. Эфроимсон (См.:  В. П. Эфроимсон. Родословная альтруизма (Этика с позиций эволюционной генетики человека). Новый мир, № 10, 1971). С другой стороны, такой известный ученый как К. Лоренц писал о врождённой агрессивности человека как эволюционно приобретённом и наследуемом качестве. Примеры патологического влечения к жестокости и насилию, столь широко распространённые у людей, хорошо подтверждают выводы К. Лоренца. С научной точки зрения, правы и те, и другие, и проблема заключается в балансе альтруизма и эгоизма, которые рано присущи человеку. Но дело даже не в этом. Как убедительно показал ещё Дж. Мур в книге «Принципы этики» (гл. 2), невозможно логически вывести мораль из натуралистических соображений. Прогресс этики и гуманности достигается в ходе социального и культурного развития и легко разрушается при неблагоприятных условиях. Естественные предпосылки – это лишь матрица, на которой формируется личность человека в данном обществе в данную эпоху. Воспитание имеет решающее значение в формировании этических принципов и норм морали.    

  Там, где строгие логические доказательства невозможны в принципе, появляется соблазн псевдологических умозаключений. Хрестоматийные примеры: «Человек произошёл от обезьяны, поэтому люди должны любить друг друга»; «Человек произошёл от обезьяны, и поэтому он морален по своей природе». И дело даже не в курьёзности подобных псевдологических умозаключений, а в том, что никакими логическими средствами невозможно доказать, что люди должны любить друг друга или что человек морален по своей природе. В это можно только верить – или не верить. Опора на доводы здравого смысла не является доказательством. Но важный практический вывод состоит том, что тот, кто верит в эти принципы, будет пытаться утверждать их в жизни, в своей деятельности. Вера важна как стимул для действия, в этом её главная ценность.«С верой нигде не пропадешь. Вера спасает. Вера и гору с места сдвинет. Без дел вера мертва» (В. Даль). Твёрдая вера духовно укрепляет человека, даёт ему силы действовать и бороться. Вера может мобилизовать человека в самых трудных обстоятельствах, вдохновить его на решительные действия и даже на самопожертвование. Но в этом же и её главная опасность, потому что ложная вера может привести к ошибочным действиям, чреватым тяжкими последствиями. Фанатики веры, как известно из истории, способны на самые страшные преступления во имя веры.

  Как же отличить истинную веру от ложной веры? Ведь, признавая за гуманистами право на веру, мы неявно предполагаем, что это истинная вера – в отличие, например, от религиозной веры, которая ложна. Вопрос достаточно сложный. Предварительный ответ на этот вопрос состоит в том, что истинная вера не противоречит нашим знаниям о мире, то есть тому, что нам известно достоверно. Например, если некто верит в то, что кружка, стоящая на столе, может сама по себе взлететь, как птица, то мы будем склонны считать эту веру ложной, так как она противоречит нашему опыту. Если же некто будет утверждать, что такое уникальное событие возможно как чудо, то есть чрезвычайно редкое явление, мы, скорее всего, захотим удостовериться в этом чуде. И если такое чудо действительно произойдёт и будет засвидетельствовано, мы постараемся изучить все обстоятельства этого чуда и найти его естественную причину. Когда-то полёт человека на воздушном шаре или на аэроплане тоже казался чудом, но эти «чудеса», во-первых, воспроизводимы и управляемы, а, во-вторых, имеют своё естественное объяснение. Тогда как, например, вера в возможность воскрешения мёртвого человека не имеет ни своего подтверждения, ни объяснения.

  Вера, относящаяся к далёкому будущему, – например, вера в возможность построения бесклассового общества, – строго говоря, не является ни истинной, ни ложной, так как проверить её можно будет лишь в далёком будущем, а все рациональные доводы как «за», так и «против», равно неубедительны. Так что здесь скорее подходит слово «надежда». Вообще, любые гипотетические утверждения, не доказанные, но и не опровергнутые, могут быть предметом веры вплоть до того времени, когда они будут доказаны или опровергнуты. В этом заключается важная эвристическая и психологическая функция веры. И это в полной мере относится к вере гуманистов. Вера в конечное торжество разума, вера в моральный прогресс человечества, вера в успешное решение глобальных проблем не может быть доказана, – но может стать стимулом к действию. И в этом смысле вера гуманистов необходима для успешной реализации их принципов и убеждений, для их повседневной деятельности.

 Если сказать совсем просто, гуманисты верят в Человека, в его особое место и особую миссию на нашей планете. Что же (или кто) утверждает и санкционирует ценность человека в гуманизме? Сам человек в его истории, в его культурном и социальном развитии. Человек не нуждается в некой высшей санкции, в Боге или высшем разуме для своего утверждения в мире. В религиозном сознании (в иудаизме, в христианстве, в исламе) ценность и значение человека устанавливается библейским мифом о сотворении человека Богом: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся на земле» (Бытие, 1:27-28). В силу этого человек – бесспорный царь природы, хозяин земли и всех её обитателей. Хотя в дальнейшем в Библии неоднократно утверждается необходимость человека поклоняться единому Богу и соблюдать все его законы и заповеди, центральное положение человека в природе нигде не ставится под сомнение. Хотя при этом его разум, свобода и достоинство также нигде не провозглашаются как высшая ценность. Благо человека всецело определяется его служением и преданностью Богу. Человек – раб Божий, и его самостоятельная ценность здесь немыслима и невозможна. Правда, человек склонен постоянно грешить и нарушать Божьи заповеди и законы, и Бог ничего не может с этим поделать – только вновь и вновь угрожать грешникам страшными карами и безжалостно уничтожать их. Но это уже, так сказать, его личная проблема. Что сотворил, то и получил. И даже христианский миф о Сыне Божьем, пришедшем в этот мир, чтобы спасти и искупить людей от грехов, закончился полным крушением миссии Иисуса Христа. Христианский мир не стал ни более разумным, ни более человечным, не смог справиться с грехом, не смог объединить любовью и братством всё человечество. Очевидно, вся надежда на самих людей, на их разум и добрую волю, на долгий исторический прогресс человечества. Так мы приходим к необходимости нерелигиозного, светского гуманизма, призванного радикально изменить жизнь и сознание людей, сделать их более разумными и гуманными. Возможно ли это сделать? И как?

  Сегодня гуманисты не склонны провозглашать человека «царём природы», лучше понимая глубокую и неразрывную связь человека с природой и недостатки самого человека и общества. Современные гуманисты предпочитают более скромную и сдержанную оценку человека, отказываясь как от античного героического пафоса, так и от неумеренного восхваления душевных и духовных качеств человека, что было характерно для ренессансного гуманизма. Человек, выдвинутый эволюцией на почётное место HomoSapiens, человека разумного, при всех его социальных, культурных и технических достижениях, всё ещё не стал ни разумным, ни человечным, не научился разумно строить свои отношения ни с природой, ни с другими людьми. Человек разумен и гуманен лишь потенциально, и сможет ли он осуществить и проявить этот потенциал, зависит от него самого. Процесс сапиентации и гуманизации человека не завершён, он продолжается. И он совершается активной сознательной деятельностью самого человека, без опоры на Бога и высшие силы, но с опорой на разум и знания, с опорой на высшие моральные ценности, выработанные и осознанные в историческом развитии человека. Гуманисты верят в способность человека стать человеком разумным и гуманным, раскрыть свой гуманистический потенциал. Вместе с тем, они понимают, что это длительный и трудный исторический процесс, в котором нет заранее предуказанного пути к успеху. Этот путь чреват трагическими событиями и потерями, поражениями и откатами назад, что мы не раз видели в истории. Тем не менее, гуманисты верят  в прогресс разума и человечности в мире и действуют во имя этого прогресса. Но этот прогресс не достигается автоматически, в силу непреложных законов истории. Он может быть достигнут лишь сознательными и целенаправленными усилиями самого человека – при условии, что суммирующий вектор этих усилий направлен в сторону роста разумности и гуманности всех людей. В этом и состоит главная трудность – малочисленные группы гуманистов, не имеющие мощных политических, экономических и финансовых ресурсов, должны убедить людей, разделяющих разные мировоззрения и ценности, в своей правоте, раскрыть смысл и необходимость гуманистического пути развития, дать убедительные ответы на актуальные вопросы, стоящие перед человечеством. Гуманисты разобщены, их мало, их голоса почти не слышны. Правда, существует такая организация как Международный гуманистический и этический союз (МГЭС), которая объединяет гуманистов из 38 стран миров. Российское гуманистическое общество (РГО) также является членом МГЭС. В настоящее время МГЭС обладает консультативным статусом при Совете Европы, ООН, ЮНЕСКО и ЮНИСЕФ, участвует в ряде программ по здравоохранению, культуре, экологии и другим. Однако практические успехи её деятельности пока выглядят достаточно скромно. Тем не менее, гуманисты должны продолжать свои усилия в сотрудничестве со всеми близкими им по духу организациями и движениями, в том числе культурными и религиозными. Это даст дополнительный импульс гуманистическим инициативам, наполнит их реальным содержанием. Так таяние льда в замёрзших реках начинается с отдельных проталин и под жаркими лучами солнца распространяется вширь и вглубь. Солнце гуманизма неизбежно взойдёт над Планетой Людей. Лёд уже тронулся!

Дополнение

  Великие страдания и огромное зло, принесённые ХХ веком, требуют своего осмысления и ответа на вопрос: почему всё это случилось и какой урок из этих событий можно извлечь? И у нас есть три главные ответа на этот вопрос. Ответ нигилизма: все эти страдания были бессмысленны, они в очередной раз показали, что история абсурдна, жизнь людей абсурдна и человек неисправим. Ответ религии: все эти страдания были посланы Богом ради искупления наших грехов, для нашего покаяния и спасения. И ответ гуманизма: путь становления человека разумного и гуманного долог и мучителен; человек ещё далёк от совершенства; эти страдания должны пробудить наш разум и совесть, стать предостережением от повторения подобного в будущем.

  На это можно возразить: почему же все страдания прежних веков не стали для человечества уроком и предостережением, не изменили людей к лучшему? Возможны разные ответы на этот вопрос. Один из них звучит пессимистически: люди в массе своей слабо меняются, они творили и будут творить зло, не внимая никаким урокам истории, не становясь ни разумнее, ни гуманнее. Лишь немногие люди разумны и гуманны, их всегда было мало и все их усилия изменить мир к лучшему обречены на неудачу. Другой ответ звучит более оптимистически: люди способны измениться к лучшему, они способны стать более разумными и гуманными, но это долгий и трудный эволюционный процесс, дело многих веков и поколений. ХХIвек должен стать переломным в истории человечества, если оно хочет выжить.

  Конечно, в это можно лишь верить, доказать это невозможно. Но эта вера помогает жить и работать, искать новые пути улучшения мира и человека. То есть она даёт надежду, даёт шанс что-то изменить к лучшему. И потому эта вера более предпочтительна, чем отказ от всяких усилий. Важно понимать, что гуманистическая вера требует постоянных усилий и работы, без чего она лишена смысла. Любая работа по созиданию нового мира должна быть одушевлена этой гуманистической верой. Лишь эта вера может помочь при неизбежных разочарованиях и неудачах, когда любые рациональные доводы не действуют, а силы зла кажутся неодолимыми. И в этом смысле гуманистическая вера похожа на религиозную веру. Разница в том, что религия уповает на помощь Бога, а гуманист верит в человеческий разум и труд, в способность человека творить добро. Но гуманист не может не видеть, что в мире действуют силы неразумия и зла, и с ними нужно вести борьбу. Нет никаких гарантий того, что силы разума и добра непременно победят в этой борьбе. Необходима вера в победу и воля к победе. Только постоянные усилия с опорой на знания могут привести к победе.

  Кабинетный гуманизм, оторванный от жизни, полагает, что достаточно просвещения, распространения знаний – и люди станут гуманными. Но это очевидная утопия. Просвещение необходимо, но недостаточно. Только личный пример служения людям, личные усилия по гуманизации общества могут повлиять на людей, убедить их в правоте идей гуманизма. Поле деятельности здесь весьма широко: от работы в сфере образования, культуры и здравоохранения до защиты окружающей среды и социальной работы. Нас вдохновляет личный пример таких рыцарей гуманизма, как Альберт Швейцер и Януш Корчак, как Д. С. Лихачев и А. Д. Сахаров. Они верили в лучшие качества человека и сами стремились проявить их в своей жизни. Итак, за работу, друзья! Наша вера, вера гуманистов поможет нам.

4. О ПРОФАНАЦИИ ГУМАНИЗМА

Где наша мудрость, утраченная нами ради знания?

Где наше знание, утраченное нами ради сведений?

Томас Элиот

Демократия восторжествовала,

и теперь быть личностью стало еще труднее, чем раньше.

Томас Элиот

  На фоне неуклонной профанации образования и культуры неизбежно происходит профанация гуманизма. Когда-то предполагалось, что гуманист должен обладать высокой культурой, знать два-три иностранных языка, достичь незаурядного мастерства в науках и искусстве, хорошо ориентироваться в литературе и философии и работать на благо людей, просвещая и воспитывая их. Таким был старый добрый гуманизм. Он не просто утверждал ценность человеческой личности, он раскрывал эту ценность в реальной жизни, в реальных делах и поступках. И поэтому от той эпохи остались замечательные творения культуры, литературы и искусства, великие научные открытия, незабываемые имена.

  Сегодня, если верить некоторым гуманистам, наступила эпоха гуманизма простых людей, гуманизма, основанного на «простых нравственных нормах поведения» (что бы это значило?). Требования к высокой культуре и высоким личным качествам уже не обязательны. Гуманистическое воспитание тоже не обязательно. Откуда же берутся простые нравственные нормы поведения? Вера в изначальную гуманность простого человека ни на чем не основана и не может быть убедительно доказана. Обычный простой человек, умеренно образованный, умеренно пьющий, умеренный ксенофоб и патриот, с убогим языком и примитивным мышлением, склонный к простым радостям жизни, тоже хочет быть гуманистом. И даже иногда бывает им – например, может подать нищему десять рублей, помочь старушке донести тяжелую сумку или приютить бездомную собаку. Конечно, ни о каком Эразме Роттердамском или Бертране Расселе он не слыхал, да это ему и не нужно – он вообще книг не читает, а смотрит телевизор. Но если мы согласимся с тем, что человек, способный совершить добрый поступок, является гуманистом, то вот он, гуманизм простого человека. Можно даже вручить ему значок гуманиста.

  Другой распространённый вид профанации гуманизма – политическая профанация. Сегодня политики любят заявлять, что они защищают идеалы гуманизма, выступают на стороне добра. Правда, эти идеалы они зачастую понимают весьма своеобразно и склонны подменять их какими-то другими понятиями: национальные интересы, экономическое развитие, демократия, свободный рынок и т. д. Следует понимать, что все эти вещи могут служить интересам людей и выступать в качестве инструментов гуманизации, но с таким же успехом могут действовать и против интересов людей. Поэтому главным критерием здесь должны выступать параметры человеческого развития: уровень жизни населения, уровень здравоохранения, уровень образования, уровень защиты прав человека и т. д. Сами по себе политические заявления и программы вполне могут носить популистский характер и выдвигаться лишь для привлечения голосов избирателей.

  Трудно сказать, как далеко зайдет эта профанация гуманизма и к какой духовной деградации она может привести. Ясно одно – настоящие гуманисты не должны снижать планки требований – прежде всего, к себе самим, не должны потворствовать любой профанации гуманизма. Повседневная жизнь людей должна быть гуманной – с этим никто не спорит. Но гуманизация жизни достигается долгим трудом, воспитанием и образованием, усвоением высокой культуры и не падает с неба, как манна. Для этого нужна серьезная перестройка общественного сознания. Массовая повседневная жизнь так называемых простых людей сегодня еще очень далека от гуманизма. Путь к этому будет долгим и трудным. И никакие манифесты и декларации не могут заменить этого пути. И никакая псевдодемократия здесь не поможет. Что касается деятельности тех или иных политиков и политических партий, то необходима компетентная гуманистическая оценка этой деятельности. В ряде случаев гуманистическая критика тех или иных политических решений, противоречащих интересам людей, может быть вполне уместна. Настоящий гуманист не может оставаться нейтральным наблюдателем социальных процессов, стоящим по ту сторону добра и зла. И он должен всемерно использовать те возможности, которые даёт свобода слова, просвещение, образование и художественное творчество для защиты своих взглядов.

5. О ПОЛИТИЧЕСКОЙ АКТИВНОСТИ ГУМАНИСТОВ

  В ХХ веке можно отметить всё более активное участие гуманистов в политической жизни. Это, прежде всего, проявилось в единодушном осуждении фашизма и нацизма в годы Второй мировой войны, но не только в этом. Гуманисты неизменно выступали с осуждением социальной несправедливости, расизма и колониальной политики империализма, преследования инакомыслящих, подавления прав меньшинств, рабства и работорговли, использования детского труда, нарушения прав человека. Эти выступления имели как индивидуальный, так и коллективный характер. На IVконгрессе МГЭС (1967) гуманисты единодушно приняли резолюцию, осуждающую войну США во Вьетнаме. Гуманисты активно выступают за мир, за ядерное разоружение, за полный запрет ядерного, химического и бактериологического оружия, против любых форм тоталитаризма и религиозного фундаментализма, против расизма. Этот политический вектор позиции гуманистов проявляется также в участии в разных массовых акциях, петициях к властям, в правозащитных акциях. Особо следует отметить гуманистический характер правозащитной деятельности в СССР. В 60 – 70 годы ХХ века в СССР выросло и окрепло движение диссидентов (инакомыслящих). Это был стихийное движение гуманистического протеста против лжи и беззаконий тоталитарного режима, немногочисленное и разрозненное по своему составу, которое жестоко преследовалось властями. Хотя в движении диссидентов были люди, весьма разные по своим идеологическим взглядам, в целом это движение было направлено в защиту прав и свобод человека, правды и справедливости, человеческого достоинства и демократических ценностей. Таким образом, движение диссидентов было по сути гуманистическим, хотя его формы могли иметь и политический, и культурный характер. Вся репрессивная мощь государства оказалась бессильна перед силой духа и мужеством горстки людей, выступивших в защиту правды и свободы, в защиту гуманистических ценностей. Выступления советских диссидентов, распространение запрещенной литературы в СССР и публикации на Западе, несомненно, подготовили демократические преобразования в России и проложили путь к гуманистическому возрождению. Это был не кабинетный, академический гуманизм, а гуманизм практический, живой, действенный. И мы не должны забывать о тех мужественных людях, которые фактически заложили основы нового гуманизма в нашей стране. Имена А. Сахарова, Е. Боннэр, А. Солженицына, Л. Алексеевой, Л. Богораз, Р. Медведева, С. Ковалева, Л. Бородина и многих других навсегда останутся в благодарной памяти российских гуманистов. И надо думать, что в новых условиях их дело будет продолжено. В обществе всегда нужны честные, неподкупные люди, неподконтрольные никакой власти, которые будут говорить правду и защищать права и свободы человека. Их деятельность может принимать самые разные формы – это могут быть общественные, культурные, правозащитные, экологические, научные организации, но главной остается гуманистическая направленность их деятельности. И политический вектор этой деятельности неизбежен. В условиях новой России с её многопартийностью и демократическими свободами политическая активность гуманистов могла бы стать важным фактором гуманизации общества. Но в силу ряда причин, на анализе которых я не буду здесь останавливаться, этого не произошло. Интересы человека и интересы олигархически-бюрократического режима, как это всегда бывает, пришли в непримиримое противоречие, а консервативно-религиозная идеология, насаждаемая властью, никак не способствует развитию свободомыслия, светского просвещения и образования. Остаётся надеяться, что объективная необходимость модернизации общества и решения острых социальных проблем сможет изменить эту тенденцию в сторону более прогрессивных перемен.

  Видимо, следует сказать несколько слов о попытках разработать в России гуманистическую идеологию и создать гуманистическую партию на основе этой идеологии. Активным сторонником этой идеи выступает у нас политолог А. С. Шутов. Насколько мне известно, Российское гуманистическое общество в целом не поддерживает эту идею. Полемику по этому вопросу можно найти в журнале «Здравый смысл» и на форуме гуманистов. Главная мысль критиков состоит в том, что при отсутствии социальной базы – организованной гуманистической интеллигенции – эта идея выглядит сегодня утопической. Кроме того, в идеях А. С. Шутова критики находят целый ряд теоретических ошибок и недочётов, слабую методологическую базу и невнятность социологического анализа. Пока трудно сказать, имеет ли эта идея будущее. Возможно, на новом этапе развития гуманистического движения в России, с учётом накопленного опыта, эта идея сможет получить новую жизнь и привлечь к себе новых сторонников. Мне хотелось бы здесь подчеркнуть ту мысль, что даже без создания гуманистической партии гуманисты имеют много возможностей для плодотворного участия в политической жизни общества. И эти возможности следует всемерно использовать.

6. О СТАРОМ И НОВОМ ГУМАНИЗМЕ

  Современный гуманизм многообразен, и это многообразие следует принять как факт, не пытаясь ни оспорить его, ни, тем более, унифицировать в рамках единой программы. Условно можно разделить современный гуманизм на религиозный и светский (нерелигиозный, атеистический). Но это разделение не даёт полной картины всего многообразия гуманизма. Так, например, светский гуманизм Б. Рассела во многих отношениях радикально отличается от светского гуманизма А. Камю, а религиозный гуманизм А. Швейцера во многом отличается от религиозного гуманизма Л. Шестова. Число подобных примеров можно легко умножить. И эти различия не случайны. Личный духовный и жизненный опыт мыслителя накладывает неизгладимый отпечаток на его мировоззрение, делая его глубоко индивидуальным. И никакие общие принципы и программные документы не могут устранить этих различий. Задача исследователя в этой ситуации - выявить общую гуманистическую направленность того или иного мыслителя во всём его индивидуальном своеобразии. И самое главное - помнить о глубоком и неустранимом противоречии между силами гуманизма и силами антигуманизма в современном мире. Острота противоречия и противоборства этих двух сил, от борьбы которых зависит будущее человечества, побуждает всех сознательных гуманистов к поиску солидарности и сотрудничества, невзирая на все расхождения. Ряды гуманистов растут, но сегодня они разобщены. Вместе с тем, надо понимать, что людей, разделяющих гуманистические ценности и убеждения, сегодня в мире гораздо больше, чем организованных гуманистов. Важно, чтобы эти люди, стихийные гуманисты, знали, что есть международные и национальные гуманистические организации, и могли с ними связаться и получить поддержку. Только сплотившись в единый фронт, гуманисты всего мира могут надеяться на то, что их усилия по спасению человечества и человечности не окажутся тщетными. В ситуации нарастающего глобального кризиса это единство особенно важно.

  В чём глубокое различие между старым и новым гуманизмом? Старый гуманизм был преисполнен веры в человека, в его разум, в его высокие духовные и моральные качества, в неуклонный прогресс человечества. Казалось, что в мире нет преград человеческому знанию, человеческому могуществу, способности человека улучшать и совершенствовать себя и этот мир. Религиозные страхи и суеверия постепенно уходили в прошлое, человек обрёл невиданную раньше свободу, успехи науки и техники преобразили мир и сознание людей. И вот оказалось, что все эти успехи эфемерны, что человек в своей основе ничуть не изменился, он полон иррациональных страхов и разрушительных инстинктов и любое знание способен использовать во зло. И даже высшие достижения культуры не могут уберечь его от варварства. Две мировые войны, революционный террор в России, злодеяния нацистского режима в Германии, другие страшные события ХХ века глубоко поколебали веру в человека, веру в неуклонный прогресс разума и культуры.

  Если в прошлом главным врагом гуманизма было невежество, дикость и деспотизм, то сегодня это нигилизм и утрата веры в человека. Во весь рост перед новым гуманизмом встала проблема антроподицеи – оправдания человека, потерявшего веру в себя. И если раньше на помощь приходила религиозная вера и упование на милость Бога, то в секулярном мире этой веры не осталось. Человек оказался наедине с самим собой и должен был осмыслить свою жизнь сам, без помощи религии. И он должен был дать сам себе ответ за всё зло, которое он творит в мире, за все свои преступления и пороки. Марксисты, как известно, возлагают всю вину на несовершенство классового общества, тем самым ставя следствие на место причины. Сам человек при этом оказывается лишь продуктом данного общества, а не его творцом. Надо изменить дурное общество, и тогда изменится сам человек. Но весь опыт построения нового общества показал утопичность этого учения. Люди остались в своей основе теми же, и все попытки переделки человека кончились неудачей. Хотя нельзя отрицать, что полученный в результате построения социалистического общества homosoveticusявился новым социальным типом, доселе неизвестным, но вовсе не тем, кого надеялись получить идеологи коммунизма. Идеологическая ложь и террор, тяжелый принудительный труд и унификация сознания не смогли породить нового, свободного и гуманного человека коммунистического общества.

  Разумеется, и в СССР, как в любой другой стране, жили мыслящие люди, не оболваненные пропагандой и уцелевшие от репрессий, но их духовная жизнь оставалась скрытой для мира. Среди них были и ученые, и философы, и писатели, то есть те, кто ближе всего занимались изучением человека. Кое-что из их мыслей публиковалось в эзоповой форме, но большая часть их трудов была неизвестна или лежала в спецхранах. Впрочем, оставаться мыслящей личностью в это время уже было заслугой. Многим так или иначе приходилось идти на компромисс с системой, чтобы выжить. При Горбачеве наметился некий просвет к свободе, и появилась надежда на переход к более гуманной системе социализма. Но разрушение СССР и крушение социализма положило конец этим надеждам. Наступивший дикий капитализм, криминальный передел собственности, война в Чечне и Абхазии, другие драматические события вновь обнажили темные иррациональные глубины человеческой природы, её разрушительные импульсы, страх и растерянность перед непонятной и опасной реальностью. Вновь оживились традиционные религии, мистические секты, предчувствия близкого конца света. Социальный разброд породил разброд в умах и душах людей.

  Вместе с тем, появившаяся в стране свобода слова дала возможность опубликовать ранее запрещенные произведения, в том числе переводные, включая работы по философии, социологии, психологии, истории и т. д. На сцену вышла целая плеяда мыслителей нового поколения, свободных от духовного гнета прошлого. Возродился интерес к гуманистической культуре, к гуманистической проблематике. Возникло Российское гуманистическое общество (Президент – В. А. Кувакин). Появились ценные исследования по истории и теории гуманизма. Стал выходить журнал РГО «Здравый смысл». Примерно в это же время в России возникла Школа гуманной педагогики Ш. Амонашвили, успешно развивающая идеи гуманно-личностной педагогики и получившая широкое распространение и поддержку среди наших педагогов.  В социальном и моральном хаосе постсоветского периода вновь остро встала проблема человека с её традиционными вопросами о смысле жизни, высших ценностях, роли научного познания в мировоззрении и т. д. Появились новые книги и исследования, посвящённые проблеме человека, в том числе, переводы с европейских языков и забытые работы русских мыслителей. Приветствуя эти процессы, необходимо отметить, что новый гуманизм, возрождённый на рубеже веков в России, нуждается в более глубоком и трезвомподходе к проблеме человека, свободном от самоуверенности и наивного оптимизма. Трагические уроки ХХ века, поколебавшие веру в человека, должны быть заново осмыслены и учтены при утверждении нового гуманизма. Здесь ещё много нерешенных проблем и не до конца продуманных вопросов. Понимая всю сложность этих проблем, хотелось бы выразить надежду, что новое движение гуманизма в нашей стране сумеет решить эти проблемы не только в теории, но и на практике.

30 сентября 2014 г.

Литература

1.            Баткин Л. М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. – М., 1978.

2.            Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. – М., 1989.

3.            Кон И. С. В поисках себя. – М., 1984.

4.            Замошкин Ю. А. Кризис буржуазного индивидуализма и личность. – М., 1966.

5.            Ярошевский Т. Личность и общество. – М., 1973.