4.8. Гуманизм и наука
Исторически, культурно и аксиологически гуманизм связан с наукой, вошедшей в феномен Ренессанса как одна из его системообразующих составных частей. «На первый взгляд неуместное, интимное и задушевное, почти молитвенное и во всяком случае философское переживание науки сделало возможным её небывалый исторический подъём. Во-первых, предельная мобилизация человеческих сил обусловливала такую же предельную и непреходящую постановку проблем. Во-вторых, когда после первого мало упорядоченного раскрытия области работы, очерченной только предельностью ориентиров, начиналось освоение этой вчерне размеченной строительной площадки, каждый кирпичик научного здания оказался не столько итогом предыдущего накопления, сколько новым сгущением творческой энергии человека, посвящающего все силы души большому и малому миру своих занятий, и передавал заражение научной страстью следующим поколениям искателей», – пишет в связи с этим В.В. Бибихин.[1]
Современный светский гуманизм в результате своей приверженности методам научного познания, рационализму, скептицизму, агностицизму и свободомыслию, а также ориентации на научную картину тесно связан с наукой. Не случайно для большинства своих приверженцев он является натуралистическим, или научным гуманизмом. Это, по словам Дж. Херрика, означает, что научные картины мира, особенно теория эволюции и общие космологические теории, весьма существенны для гуманизма. Вместе с тем «гуманисты не считают, что наука может решить все проблемы – в личных взаимоотношениях, развитии нравственности, эстетическом творчестве науки нет вообще. Но на своём месте как объяснение функционирования природы она играет ключевую роль в нашем понимании».[2] Природа, в рамках такого подхода, объявляется понятной для человеческого разума и объяснимой на основе гипотез. Светскость гуманистического взгляда определяется не только свободомыслием и нонтеизмом этого типа гуманистов, но главным образом разделяемой ими научной картиной мира, в которой эволюционный процесс, приобретающий черты универсальности или всеединства, приобретает существенно мировоззренческое значение. Вселенная, включая различные формы жизни, развивалась в течение очень долгого периода времени, точнее около 15,7 миллиардов лет. Человеческий род не существует отдельно от мира, но является его органической частью и подчиняется всеобщим законам природы. Это положение имеет много следствий атеистического, агностического и скептического характера. Идеи о существовании потустороннего мира, чудес и особой человеческой субстанции – души отвергается, прежде всего, посредством указания на их научную бездоказательность.
Начиная с начальных этапов оформления современного гуманизма, этой точки зрения придерживаются практически все зарубежные гуманисты, идентифицирующие себя как светские. Г. Блэкхем так и пишет в своей монографии: «…Все гуманисты стоят на позициях научного гуманизма. Они являются моралистами, стоят на позициях этического гуманизма. Они являются секуляристами, то есть стоят на позициях секулярного гуманизма».[3] По мнению Верна Буллоу, высказанному им в статье «Гуманистические убеждения и наука», гуманисты уделяют науке особенно большое внимание, поскольку она не обещает им окончательной и высшей истины, но даёт надёжную методологию познания, а также установку на то, что любая «идея должна быть подвержена экспериментальной проверке и независимому подтверждению. Наука также уделяет первостепенное значение открытости разума, необходимым изменениям, новым точкам зрения, а также акцентирует то, что достижения, которые полезны обществу как целому, так же полезны и индивиду».[4]
В России связь науки и гуманизма неоднократно подчёркивалась академиком И.Т. Фроловым, правда, не в связи с анализом гуманизма, а в связи с обращением к социально-этическим и гуманистическим проблемам современной науки. Тем не менее, важно отметить данный факт, поскольку он говорит о связи между этими сферами духовно-практической сферы человеческой жизнедеятельности и очерчивает одну из ниш гуманистической заботы в современном мире – о гуманном отношении человека к себе подобным в эпоху неимоверно возросшей его мощи, «если силу его измерять в “единицах разрушения”, а не созидания», достигнутой в результате научного прогресса.[5]
Интерес к науке не только оправдан в рамках гуманистических исследований, но и естествен, закономерен, органичен, поскольку для гуманистов наука понимается в глубинном значении этого слова, не только как способ познания природы, но и как образ жизни, поведения, мышления. Иначе говоря, обращая внимание на науку, гуманисты акцентируют, по меньшей мере, три наиболее важные для них стороны этого феномена: ценность науки как источника надёжного знания и метода исследования; «технологические» возможности науки, т.е. принципиальную возможность научного знания трансформироваться в технологии производства товаров и услуг широчайшего спектра, что неуклонно повышает качество жизни людей, несмотря на постоянную угрозу и реальные факты использования результатов научных открытий и разработок во вред самому человеку и среде его обитания; мировоззренческое значение науки, когда, рассмотренная в своём ценностном изменении и как научная картина мира, она становится существенной частью мировоззрения личности, способом оценки и поведения человека. В этих своих аспектах наука входит в гуманистическое мировоззрение, придавая ему особого рода устойчивость, так сказать, онтологизм и психологию: гносеологический оптимизм, мужество, реализм, трезвость взгляда, специфический космополитизм ввиду наднациональной сущности науки и т.д.
Особое внимание исследованию науки в её связи с гуманизмом уделил П. Куртц. Этому вопросу посвящены многие его работы, в том числе и фундаментальное исследование «Искушение потусторонним». На страницах этого произведения он обращается к анализу целей науки, которые он определяет следующим образом: «Целью фундаментальных теоретических исследований является понимание. Здесь задача научного познания состоит в (1) наблюдении и описании исходных данных, (2) сборе, описании и классификации их в соответствии с изучаемой предметной областью, (3) формулировании общих гипотез и законов, (4) объяснении и оценке наблюдаемого в соответствии с имеющимися условиями и обстоятельствами, (5) проверки гипотез и законов посредством предсказаний и экспериментов и (6) их соотнесении и связывании посредством создания более общих теорий».[6] Эта общая модель, замечает П. Куртц, имеет множество отклонений в реальной научной практике, в которой главным является не столько проблема происхождения идей, сколько вопросы их основания и верификации. В этом пункте научная методология представляет особенный интерес для гуманизма, поскольку критерии основания и верификации человеческих убеждений являются главными для проверки убеждений, претендующих на статус знания, что в сфере убеждений и мировоззрения сделать особенно сложно в силу «обременённости» знания ценностными и эмотивными установками.
В современной гуманистике исследованию общности науки и гуманизма посвящёно не одно исследование. Так, например, В.А. Кувакин полагает, что существует много общего в чертах научного и гуманистического мировоззрения. Среди таковых он называет открытость миру, постоянное желание его переосмыслить, уточнить, углубить и расширить, честность в проведении исследования, преданность истине, желание поделиться с людьми, а фактически, со всем человечеством, своими открытиями (особого рода эмпатическая коммуникативность), бескорыстие и желание претворить свои идеи в жизнь и др. В.А. Кувакин отмечает, что гуманисты, как и учёные, утверждают, что научные открытия способны облегчить условия человеческого бытия, избавить человека от тяжёлого отупляющего труда, от нищеты и болезней, продлить среднюю продолжительность жизни, расширить возможности человека в пространстве и времени, украсить его отдых и досуг.[7]
Представляется, что такого рода гуманистический оптимизм оправдан, несмотря на распространённое мнение о том, что техногенная цивилизация с порождаемой ею сциентизмом приносит больше зла человеку, чем блага. Особенно много таких суждений автору работы приходилось слышать в устных прениях на Международном симпозиуме «Наука, антинаука и паранормальные верования», проводившемся Российской академией наук и Российским гуманистическим обществом совместно с Транснациональным центром исследований (Амхёрст, США) в Москве (октябрь 2001 г.). Однако подобного рода обвинения чаще всего некорректны, поскольку в их основаниях лежит, как правило, подмена понятий. Преступления против человечества совершает не собственно наука, а люди, безнравственно использующие новейшие её достижения. В самой науке нет зла, она рождается из бескорыстного познавательного интереса, и здесь она в чем-то родственна бескорыстию искусства. Зло, как бы мы ни понимали его генезис, лежит глубже, его потенция, возможность, как и человеческие ресурсы свободы, разума, способность различать добро и зло и другие фундаментальные качества коренятся в самой природе человека.
Заимствование гуманизмом методов научного исследования действительности, убеждённость в познаваемости мира, вера в прогресс человеческого знания и нравственности привело к становлению планетарного научно-скептического движения, ставшего своеобразной специфической особенностью современной фазы в эволюции гуманизма как многовековой тенденции мировой культуры.
Центральным вопросом для современных гуманистов стал следующий: насколько далеко и как широко скептическое и критическое мышление может быть «спроецировано» на жизнь? Если скептицизм исключительно важен для научного познания, является ли он столь же существенным в областях знания, которые принято относить к гуманитарным, т.е. в этике, политике, повседневной и внутренней жизни человека? Многие философы и мыслители отрицательно отвечали на этот вопрос, игнорировали данные науки и не допускали мысли о возможности применения научно-экспериментальных методов проверки утверждений на их ложность или истинность, если эти утверждения носили фактуальный характер, но были связаны с нравственной, политической или религиозной областями жизни.
Вместе с тем П. Куртц справедливо отмечает, что положение осложняется и тем, что в истории многие философские системы имели отдалённые связи с реальным миром или конкретными данными науки и даже были в оппозиции к разуму и науке. «Однако мыслителя, который продолжает упрямо игнорировать научную интерпретацию мира, сегодня уже трудно понять. Ведь именно методы научного исследования оказались наиболее эффективными при разработке достоверного знания, и именно научные концепции, гипотезы и теории должны явиться нашей стартовой точкой», – пишет он в связи с этим.[8] По мнению П. Куртца, на современном этапе развития мировой культуры критическое мышление может касаться вопросов, связанных с религией, политикой в широком её смысле, а также этикой и аксиологией. Сама деятельность П. Куртца, поддержка его начинаний широкими кругами мирового научного сообщества привели к тому, что не только учёные, но и просто трезвомыслящие люди стали лучше понимать и выше ценить науку и её культуроформирующие возможности. Для примера можно сказать, что издающийся Американским центром исследований журнал «Скептикал Инквайери» (далеко не единственный журнал научных скептиков) имеет около 36 тысяч подписчиков.[9] Широта применения скептико-рационалистических и научных методов познания отчасти обусловлена тем, что скептическое движение организуется и широко поддерживается гуманистами. В его рамках культивируется стремление избегать двух зол – догматизма и нигилизма и концентрация на сомнении как исследовании: «На заявления о паранормальных феноменах мы должны отвечать сомнением и даже разоблачить их, но только после тщательного их исследования», – разъясняет скептико-гуманистическое содержание данного общественного движения П. Куртц.[10] По его данным, такая деятельность получила поддержку во многих странах мира. Скептические организации существуют в Великобритании, Франции, Бельгии, Китае, Австралии, Индии, Нидерландах, Венгрии, Греции, Словакии, Канаде, Мексике и других странах мира. В целом насчитывается свыше ста связанных с гуманизмом скептических организаций в сорока странах мира.[11]
Российские гуманисты, первые организации которых возникли на базе научно-педагогических сообществ МГУ им. М.В. Ломоносова и Российской Академии наук, стараются в меру их возможностей содействовать развитию как критического мышления, так и практики научных экспертиз и проверок заявлений о паранормальных феноменах, альтернативных медицинских практик. Они много пишут о современных монстрах российского шарлатанства: А.Т. Фоменко, Э. Мулдашеве, Г. Шипове, А.Е. Акимове[12] и др.
РГО выступает инициатором и организатором конференций и симпозиумов в поддержку науки. Так, под эгидой РГО в 2000 г. была проведена Международная научная конференция «Наука и гуманизм – планетарные ценности третьего тысячелетия» (14–18 июня, Санкт-Петербург), на которой были широко представлены результаты российских и зарубежных исследований по истории и перспективам развития гуманизма и науки, их союзу в обществе будущего. Тезисы, присланные к конференции, отражали спектр затронутых на ней проблем: (1) теоретические проблемы гуманизма, (2) гуманизм, космоэволюционные и планетарные процессы, (3) гуманизм и культура, (4) гуманизм, здравомыслие и современная Россия, (5) гуманизм и история мировой мысли, (6) гуманизм в свете отечественных историко-культурных традиций. Итоговый сборник содержит свыше восьмидесяти статей по аналогичным разделам. Среди них выделяется раздел «Общие проблемы гуманизма и свободомыслия», в который вошли статьи П. Куртца «Гуманизм и скептицизм – парадигмы культуры третьего тысячелетия», «Скептицизм как глобальный феномен», В.А. Кувакина «Гуманизм как система ценностей для России», А.В. Разина «Гуманизм как идея и нормативный принцип» и многих других учёных, высказавших ценные и важные положения, составляющие теоретическую основу современного гуманизма.
В следующем, 2001 г. в Москве в Российской академии наук прошёл Международный симпозиум «Наука, антинаука и паранормальные верования» (3–7 октября). В сборник, выпущенный по итогам работы Международного симпозиума, вошли доклады председателя Комиссии РАН по борьбе с лженаукой Э.П. Круглякова «Почему опасна псевдонаука?», академика Г.И. Абелева «Об истоках псевдонауки», докторов наук Ю.Н. Ефремова «Достоверность и границы научного знания», И.М. Борзенко «Наука глазами системолога», Г.В. Гивишвили «Гуманизм между наукой и религией», а также зарубежных гостей (П. Куртца, Р. Брауна, Дж. Эйслер, Дж. Алкока и других). Работа симпозиума вызвала не только внимание прессы, но и большой общественный резонанс.
Недооценивать значение деятельности такого рода нельзя. Как справедливо пишет В. А. Кувакин, «теоретическая, просветительская и социальная практика современных светских гуманистов позволяет противостоять иррационализму и мистификации общественного и индивидуального сознания, снижать уровень веры в сверхъестественные и паранормальные явления, защищать и расширять зоны здравого смысла в частной и социальной жизни, проводить эффективную антисенсационистскую работу, разоблачая дезинформацию, действа и заявления популярных магов, оракулов, астрологов, ясновидящих, «целителей» и другого рода шарлатанов, особенно в тех случаях, когда их высказывания или акции поддаются научному анализу… Такие экспертизы укрепляют позицию здравомыслия, рационального отношения к жизни, они содействуют сохранению и улучшению физического, психического и нравственного здоровья людей, помогают выработке трезвого и ответственного мышления, раскрывают перед человеком необозримые перспективы его совершенствования и творчества в естественно прекрасном и удивительном мире».[13]
Безусловно, что свободная и независимая гражданская, т.е. некоммерческая общественная научно-гуманистическая экспертиза является одним из самых демократических и морально приемлемых способов определения реального смысла и достоверности многочисленных заявлений о «великих» открытиях в физике и космогонии, биологии и медицине, о чудесах, НЛО и т.п. В случае, если выявится несомненно мошеннический или умышленно фальсификационный характер заявления, эта экспертиза приобретает дискредитационный смысл, выражаемый в общественном осуждении обмана, мошенничества, фальсификации, дезинформации и т.д. Но если к тому же вскроются факты и действия, подпадающие под статьи Уголовного кодекса, то это даёт основания для привлечения к расследованию соответствующих органов.
В аспекте распространения научно-гуманистических методов экспертизы особенно сложно обстоит дело с анализом заявлений, связанных с религией и религиозными практиками. Наряду со строгим соблюдением закона здесь необходимо соблюдать общие моральные требования, состоящие, во-первых, в уважении чувств верующих, во-вторых, принцип добровольного и информированного согласия стороны, делающей соответствующее заявление (скажем, о плачущей иконе, чудесном исцелении и т.д.), строгом соблюдении обеими сторонами договоренности о последующих действиях сторон (например, возможно ли публичное обнародование результатов экспертизы). Со стороны учёных здесь тоже имеются определённые трудности, особенно если тот или иной приглашённый для экспертизы специалист является верующим или таковыми являются его родственники или близкие ему люди. Проведение экспертизы заявлений о сверхъестественных феноменах чаще всего затрагивает область убеждений, а не только фактов, что создаёт подчас сложные этико-правовые коллизии. Однако в любом случае общество не должно ни стимулировать падение уровня просвещённости и цивилизованности общества, ни провоцировать мировоззренческие конфликты или «охоту на ведьм».
За время длительного и параллельного сосуществования науки и религий они вступали порой в сложные, противоречивые и даже острые взаимодействия. Но особенно сложно дело обстоит в области незримых взаимопересечений научных и религиозных идей во внутреннем мире учёного, в его жизни в целом. «Незримая религиозность проникает в аксиоматику учёного, а незримая научность подсвечивает вполне религиозные прозрения – теистического или атеистического содержания. Нам нужно научиться мыслить категориями взаимодополнительности, а не взаимоисключения. Такова гуманистическая максима современной культуры», – пишет в связи с этим В.Д. Жукоцкий.[14] Это подводит нас к общему вопросу, каково отношение светского гуманизма, ориентирующегося на научную картину мира и берущего на вооружение методологию свободного исследования, к религии и религиозному сознанию?
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Бибихин В.В. Новый ренессанс, с. 386.
[2] Herrick J. Humanism: An Introduction, р. 42.
[3] Blackham H. J. Humanism. – Penguin Books.1968, р. 204.
[4] Bullough V. Humanist Beliefs and Science // Humanism Today, 1989. Vol. 5, р. 11–112.
[5] Фролов И.Т. Наука – ценности – гуманизм // Вопросы философии. 1983, № 1, с. 27.
[6] Куртц П. Искушение потусторонним, с. 60.
[7] Кувакин В.А. Статус гуманистического мировоззрения. – В кн.: Борзенко И.М., Кувакин В.А., Кудишина А.А. Основы современного гуманизма, с. 137–138.
[8] Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надёжное знание, с. 328–329.
[9] Скажем для сравнения, что в России число подписчиков на единственный в своей тематической и мировоззренческой нише ежеквартальник «Здравый смысл. Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов» за все время своего десятилетнего существования ни в один год не превышало ста человек. Причин тому много, но одна из них – хроническое и существенное недофинансирование науки, такая смена политических и государственных приоритетов, в результате которой из страны стали в массовом порядке уезжать ученые, исследования резко сворачиваться, а ценность и уважение к науке и учёным со стороны общества упали до исключительно низкого уровня. «Помогло» и «помогает» этому и сегодня засилье всякого рода шарлатанов и «парапрактиков»: астрологов, целителей, колдунов, магов и т.д., создавших при полном попустительстве государства огромный рынок парапрактик и парауслуг, захвативших в свою орбиту и многие СМИ. Например, канал ТНТ просто специализируется на лженаучных программах. Естественно, что и наука, и научный скептицизм, и здравый смысл почти целиком вытеснены из информационного пространства, но что более серьезно – из интересов и ценностей россиян.
[10] Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надёжное знание, с. 141.
[11] Там же, с. 142.
[12] Современные информационные Интернет-технологии позволяют познакомиться с этого рода шарлатанами за доли минуты. Поисковые системы позволяют тут же узнать, что, например «Акимов Анатолий Евгеньевич, директор Международного института теоретической и прикладной физики». (То есть директор одной из тысяч «дворовых» институтов, возникших чаще всего лишь для того, чтобы удовлетворить честолюбие их создателей, а заодно и каким-то образом заняться лженаучной коммерцией.) И далее на сайте http://sangha.net/library/May99/Akimov_icr.html. читаем: «Прорыв в XXI век! Сенсационные открытия российских ученых – в торсионных полях записаны судьбы людей! – открыт новый вид энергии, атомные станции не нужны! – двигатель работает на энергии вакуума, бензин и газ уходят в историю! – готовится к полету первая летающая тарелка землян! – действуют тепловые установки с КПД 500%!».
[13] Кувакин В.А. Твой рай и ад, с. 47.
[14] Жукоцкий В.Д. Философский манифест // Здравый смысл. 2004, № 2 (31), с. 18.