Чадозачатие, семья, воспитание детей
Чадозачатие, семья, воспитание детей
С первого взгляда эти ценности могут показаться относящимися скорее к межличностным, социальным или культурным, а не к экзистенциальным, выражающим существенные события и акты в самом существовании, жизнепроявлении личности. В какой-то мере так оно и есть, однако, все они заключают в себе одно объединяющее их качеств: они суть важнейшие феномены в непосредственном возникновении и становлении человека. Кроме того, через эти акты (чадозачатие), состояния (семья) и процессы (воспитание) между людьми проходит экзистенциальная, человекопорождающая связь. Именно эта канва событий более всего воплощаете себе жизнетворческие связи человека и человека, соединение бытия и бытия, порождения, зачатие ими нового человеческого существа. Кажется, что в чадозачатии все происходит физиологическим образом или во внешней по отношению к личности сфере его бытия. Но на деле здесь имеет место глубочайшая связь внутренних миров через их семена, зародыши. В семье, в любви, в воспитании детей пересекаются, встречаются все иные качества и ценности мужчины и женщины. Еще более фундаментальна эта внутренняя связь в отношении родителей и ребенка. Соединение мужчины и женщины в эротическом акте только внешним образом заканчивается их разъединением. По существу оно не заканчивается. Оно зачинается, становится началом новой жизни — жизнеутверждающим символом неразрывности, внутреннего единства человека и человека, их внутреннего сродства. Ребенок, начинающийся [200] человек, начинается внутри человека не только в физиологическом смысле, но и в психологическом, духовном. Есть в этом процессе много загадочного и удивительного. Во-первых, — причудливость биологических трансформаций. Ведь акт чадозачатия — это второе по времени, но первое по значимости событие в становлении жизни человека как телесного существа. После того как сперматозоид проникает в яйцеклетку, происходит центральное событие — оплодотворение, которому предшествуют и из которого следует бесконечные цепи событий. Особенно поражают происходящие здесь превращения. Сперматозоид — это живое существо, имеющее головку, шейку и хвост (жгутик), гиплоидный (одинарный) набор хромосом, способное передвигаться, обладающее собственной средой обитания (спермой) и относительной автономией. Яйцеклетка — такое же живое, существо, с гиплоидным набором хромосом, относительно самостоятельное и имеющее свою специфическую среду обитания. Внешне, в отличие от мужчины и женщины, они мало похожи друг на друга, каждый из этих живых существ имеет определенный срок самостоятельной жизни и только их соединение друг с другом позволяет им выжить, хотя и в совершенно преображенной форме. Удивительно и то, что как таковые они не имеют никаких признаков пола, хотя и являются выражением и, так сказать, стопроцентным продуктом и признаком полового — соответственно, мужского и женского — начала в человеке. И вот соединение этих бесполых, ничем не напоминающих человека двух живых существ и есть акт чадозачатия. Еще более удивительным, совершенно неуловимым ни для творцов — родителей ребенка, ни для науки, ни для воображения, ни для самого зачатого («начатого») и начинающегося человека является тот момент, когда зачатие превращается в собственное начало, т.е. в начинающегося человека, в момент и состояние, когда начинается та точка отсчета, с которой и после которой мы говорим, точнее могли бы сказать (если бы знали о свершении чадозачатия), о начале человека, причем не только телесного, но и психического, «внутреннего». Никто, ни «объекты» (мать и отец), ни «субъект» (или субъекты: двойняшки, тройняшки...), ни ученые, не могут назвать, указать на эту точку отсчета, рубеж, с которого начинается человек. (Что, кстати, составляет центральный пункт, вокруг которого ведутся непрекращающиеся дебаты об абортах.) Одно из моих метафизических, т.е. научно не подкрепленных, предположений на этот счет состоит в том, что будучи ярко выраженным актом творчества, буквально жизне-чадо-творением, чадозачатие несет на себе печать принципиальной несводимости, новизны, [201] небывалости. источником которой может быть ничто, каким-то образом «участвующее» в этом акте. Эмоционально люди, особенно родители часто спонтанным образом переживают эту невероятность и небывность рождения нового человека: «Это просто непостижимо! Его/ее не было — и вот! — он/она — есть! Это просто чудо!».
В таких или примерно таких словах мы выражаем наше чувство и отношение к этому нами до конца непостижимому акту жизнетворчества. «Чудо рождения», «чудо-ребенок» — почти идиомы. То же самое можно сказать и о неизвестности, которая является, по моему предположению, признаком или качеством всякого естественного чуда, к разряду которых, несомненно, принадлежит чадозачатие. Это не означает сомнения в познаваемости или нужности научного познания процессов, связанных с зарождением и рождением ребенка. Напротив, именно в этой области исследований кроются огромные пласты потенциальной информации превращение которой в актуальную, добытую наукой, чревато революциями в биологии, антропологии и во многих других областях жизни: правовой, нравственной, семейной и т.д.
Но чтобы мы ни знали о чадозачатии, о чем бы мы ни догадывались или ни фантазировали при этом, несомненным для каждого из нас достаточно легко может быть или должно быть или уже есть ясное осознание того, что чадозачатие — одно из важнейших внутренних событий нашей жизни. Жизнь каждого из нас ведет свой отсчет от этого удивительного мгновения. У каждого из нас есть свой собственный загадочный, неуловимый для памяти момент, этот жизненный старт, заключающий в себе залог всего последующего, волнующий и дразнящий своей неизвестностью, но обладающий для нас огромной значимостью и ценностью.
Роды (то, что потом фиксируется и отмечается как день рождения), также является для человека важным экзистенциальным (жизненным) актом. Его специфика — в обретении начинающейся личностью новой степени свободы, самостоятельности. Физически, биологически и психологически новорожденный («вновь» — после зачатия, во второй раз рожденный) вступает в непосредственное общение уже не только с матерью (извне, а не изнутри, как прежде), но и со многими другими людьми, и миром объектов как отдельный объект, живое человеческое существо. Роды — это не только разрыв с матерью, выход из ее чрева, отсечение пуповины, но и обретение новых связей и соединений на основе нового статуса новорожденного и его близких: муж и жена превращаются в мать и отца, они обретают новое экзистенциальное измерение, становятся одновременно не только сыном и дочерью для родителей, мужем и женой друг для друга и общества, но и [202] полноценно, а не только граждански, отцом и матерью. Семья обретает большую полноту и большую ценность.
Тем не менее роды уступают чадозачатию по своей жизнетворческой значимости. Они — важный момент в жизни уже рожденного, начатого, существующего человека. Условность и относительность того, что мы называем днем рождения, вытекает из самого факта появления на свет, скажем, семимесячного или восьмимесячного ребенка. Семья и воспитание также имеют большое значение для жизни человека, особенно начинающего свой жизненный путь. Обыкновенно мы рассматриваем семью и воспитание как формы соответственно бытия социума и культуры, в которых фактически (а не декларативно-сентиментально) ценностный центр смещен к отцу и матери. Эта асимметрия — традиционная ошибка, приводящая к негативной ценностной иерархии в семейных отношениях и к воспитанию по принципу «сверху-вниз» и «ты опять не право, мое доброе дитя». Ошибка закладывается здесь с самого начала, поскольку мы лишаем себя возможности в доступной нам мере взглянуть на семью глазами ребенка, для которого она —нечто иное, чем для его родителей. Подробнее мы поговорим об этом в контексте прав человека, отмечу только, что речь идет не о ценностных приоритетах, о воле или господстве той или иной стороны, а об адекватности координации членов семьи как «минисоборности», об учете разнокачественности ценностных и экзистенциальных (жизненных) положений.
Семья — одна из главных, если не главная коллективная (межличностная) территория накопления, хранения, взращивания и культивирования человеческих ценностей. Широко распространенная ошибка новобрачных связана с отношением к семье как «дармовой» ценности, которую можно тратить как неисчерпаемый и легко доставшийся капитал.
В самом деле, что стоит влюбленным «создать» семью? Самообман состоит в том, что юридическое оформление брака принимается за возникновение семьи, тогда как здесь пока еще ничего нет кроме формы и возможности семьи, выраженного и юридически оформленного права и согласия на нее. Здесь пока еще нечего тратить, пока все еще нужно создавать. «Потребительское» сознание, соответствующие ожидания новобрачных или одного из них очень скоро ведут к разочарованию и порой неразрешимым противоречиям. Семья — естественное лоно жизни человека и важно, чтобы она «сопровождала» человека с детства до старости. Но это такая ценность, которая сильна своей любовью, уважением, доброжелательностью, заботой, дружбой, взаимопомощью и взаимопониманием, свободой и бескорыстием. Она ничем [203] не похожа на потребительскую стоимость, на капитал, который можно и нужно тратить. Семья — это бережно охраняемая и неуклонно поддерживаемая, обогащаемая ценность. Только в этом случае она надежная область нашего аутентичного существования. Только в этом случае она гуманна и прекрасна.
Для ребенка семья — это естественная и практически изначальная область его бытия. Она является для него гораздо более внутренней и важной реальностью, чем для родителей, его связь и даже зависимость от нее ему жизненно необходимы. До определенного времени он просто не в состоянии выжить в одиночку, без семьи или хотя бы ее суррогата. Но большая экзистенциальная ценность семьи для ребенка сочетается с меньшей чем у родителей способностью совершить ее адекватную оценку, она кажется ему естественной, как воздух или солнечный свет, за который не нужно ни платить, ни кого-либо благодарить. (Отсюда так часто огорчающая и шокирующая родителей неблагодарность детей.)
Гуманистическое воспитание в этой связи означает прежде всего усмотрение единства и разнокачественность жизненных и ценностных ситуаций каждого из членов семьи, умения так сбалансировать и соотнести ценности, возможности, потребности и обязательства каждого из них, чтобы в итоге гуманность и другие ценности гуманизма были раскрыты и реализованы в семье максимальным и конструктивным образом для каждого из ее членов.